Раскинувшись где-то в горах, укрывшись бархатным покрывалом древесных крон, стоит могучий лес изгибающийся своим холмистым естеством. Скрываясь в тени изумрудных деревьев, он хранит великие тайны некоторых жизней, стремящихся спрятаться от любопытных глаз подальше. Лес никогда не выдаст этих тайн, сокрыв все во мраке времени. Лишь твердая земля, да могучие деревья, в листве которых обитают неведомые духи, будут упрямо нашептывать в уши случайных путников.
“Это было”...
Синие сумерки. Явление довольно-таки необычное, но не для этого леса. С наступлением тьмы, переливающейся всеми оттенками ультрамарина, все меняется, заставляя биться чаще даже сердца самых храбрых путешественников.
Сбрасывая оковы дня, деревья преображаются, корчась словно в предсмертной агонии. Алчно и зло протягивают они к друг другу ветви. Земля укрывается туманом, заставляя идти практически на ощупь, и лишь выныривающие из млечной дымки листья папоротника, да прочая молодая поросль, позволяют не сойти с чудом не заросшей тропинки. Дороги назад нет. Идти можно только вперед, спотыкаясь об предательски выскакивающие из земли корни могучих деревьев, и иначе никак. Дремучий лес, стоит лишь отвлечься, мгновенно поглощает все белой молочной дымкой.
Туман… Этот тихий посланник ада, что не раз был проклят жителями деревни, расположившейся словно вызов неподалеку. Туман, что утянул в свой омут не одну заблудшую душу. Туман…
Это подарок северных болот, с которых доносится треск, перекликающийся с биением напуганного сердца. То кричат выпи, прогоняя свет из лесу, а им уже вторит первая проснувшаяся сова, что расправляет свои крылья с приходом ночи. Из сгустившейся темноты сверкнут чьи-то глаза. Шурша сухой листвой, пробежит опоздавшая мышь. Раздастся чье-то недовольное ухание, и случайно забредший в недобрый час человек с облегчением вздохнет – это всего лишь старый филин.
Напрасна такая беспечность. Об этом говорит голос Хозяина леса, что раздается протяжным воем всюду и нигде, заставляя трепетать от ужаса жалкую душонку. Услышав эту зловещую песнь наступающей ночи, запоздавшие странники поспешат туда, куда они направляются. Спешат они на опушку леса, где их дожидаются три могучих дуба, повидавших на своем веку неимоверно много.
Среди этих могучих стражей, бережно укрытый от мрака леса ореховой изгородью, их встретит небольшой домик. Ветхий и дряблый, он одарит их нежным светом домашнего очага, льющегося из небольшого окошка. Раздастся стук, нарушающий покой скромной обители, и в следующее мгновение дверь откроет невысокая старушка, чудом живущая одна в такой непроглядной мгле одиночества. Словно ожидавшая гостей, она недоверчиво окинет их взглядом, но поджав потрескавшиеся губы… впустит. Обычай этого леса обязывает определенным гостеприимством.
- Добрый вечер… – вежливо проговорит первый странник.
- Или ночи… Кха-кха…- почесав затылок, добавит второй, сорвавшись внезапно на раздирающий горло кашель.
- Хм…В этом лесу доброй бывает только старушка Греттель. – проскрипит словно заржавевшим голосом хозяйка, не ответив не приветствие гостей. Слегка отойдя от двери, она пригласит их внутрь, словно зная зачем к ней пожаловали в столь поздний час.
- Спасибо, что впустили нас, матушка Греттель. Мы…
- Пф. – перебив, фыркнет женщина, недовольно возмутившись. – Старушка Греттель – это кукушка! Всегда правду говорит. Вот помню, был у меня один такой гость…Спросил у нее «Сколько мне жить осталось?».... Хе-хе-хе-хе – заскрипела старушка, заливаясь в каком-то двусмысленном смехе.
Повернувшись к гостям спиной, уподобившаяся лесному пеньку хозяйка поставила черный закоптившийся чайник на огонь, и в утробе его тут же что-то ворчливо забурлило.
- И что она ему… прокукукала? Кха... – спросил второй гость, пожалевший о своих словах.
- Кукукнула раз. И все. С него и хватит. Нечего приставать с глупыми вопросами.
- Хм...да очень добрая.
- А я и говорю! Старушка Греттель очень добрая. Нечего таким дуракам по земле ходить... Без них дышится свободней. Хотите грибочков? – вспомнив о других правилах гостеприимства, бабуля продемонстрировала гостям банку с позеленевшими то ли от времени, то ли от вида ошарашенных гостей грибами.
- А-а-а… Нет, спасибо.
- Отлично. Пущай еще лет эдак десять полежат, можно через внучку будет зятьку передать. – озвучила свои мысли хозяйка дома, уловив на себе любопытно настороженный взгляд странников.
- А, кстати… Кх-кха...
- У вас есть внучка?
- Да! Милый ребенок. Почти как... Как я. – расплылась женщина в улыбке, и словно по волшебству на ее лице сгладились морщины, выдав некогда истинную красоту этой женщины.
Показалось? Что-то сверкнуло в ее глазах, выдав озорство юности? Впрочем, видимо, с дороги гостям это просто примерещилось, что неудивительно в игривой пляске теней на стене.
- Не определилась еще пока, но ее время придет.
- Простите… понимаю, наверное, вы… Мы пришли не просто так. – раздалось неуверенно скромное бормотание гостя.
- Кха-кха-кха….
- Да знаю. А ну, милок! – бабушка дотянулась до какого-то веника, и оторвав оттуда веточку передала ее кашлявшему путнику. – Пожуй-ка. Жуй, сказала, уж я знаю, что говорю. – как-то требовательно прозвучали слова бaбушки. – Да, знаю я. До вас уже были некоторые. И чего всем интересно? История-то давнишняя. Как его звали… Шпаль, Шаль? Не наш он, да и не слушал меня вовсе, по-моему.
- Мы хотим вас услышать. Кх... То, что произошло в этом лесу… Хм… – не веря своему счастью, перестал кашлять мужчина.
- Хм… Ну что ж… – задумчиво произнесла хозяйка дома, разливая в темные чашки какой-то отвар.
Старушка уселась на резной деревянный стул, и облокотившись на него поудобнее, посмотрела в небольшое окно, словно спрашивая разрешения у леса. За окном мерно качнулись кроны деревьев, и, видимо, откликнувшийся на ее зов лес дал свое согласие. Завыл ветер, пытаясь проникнуть к домашнему очагу, чтобы послушать эту историю, рассказанную не единожды, и в очаге полыхнуло яркое пламя.
- Было это…давно… Тогда и лес был больше, да деревня, насколько мне помнится, меньше. Впрочем, я там давно не была. Да... Хм-хм... Давно это было, но…
…это было.
====== Вечные противники или ключевые фигуры. ======
Никто не помнит, как пало первое семя, что, взойдя на благородной почве, породило дремучий и темный лес, полный мрака и тайны. Никто не помнит, кто первым пришел на эту землю, так нечаянно возделав ее простыми руками. Никто не помнит, кто дал жизнь целому поселению. Это было давно, и с тех самых пор повелось бесконечное сопротивление, словно два великих государства бросили друг другу вызов.
Человек шел с топором, стрелами, а потом с этими штуками, что неприятно пахли каким-то мертвым дымом. Покрывая все, к чему прикасался, огнем, он расчищал себе дорогу к свету, отчеканивая рубящим топором ритм похоронного марша по лесу. Человек выстоял против могучего врага, упрямо расширяя свои владения, но лес не остался в стороне. Загораясь по ночам голодными глазами – огнями мести, он отправлял своих верных бойцов, заставлявших противника дрожать от страха.
Так велась эта борьба, благодаря которой к небу еще вздымались благородные зеленые кроны. Так велась эта война, из-за которой на землю по-прежнему ступали чьи-то маленькие ножки, провозглашая новую жизнь. Нависая с извилистых холмов над деревней, лес замер в ожидании момента, когда сможет поглотить людей в своих объятиях, но человек, крепко сжимая кусок железа в руках, готов был защищаться от подобных посягательств на свою жизнь. Враг и враг, обреченный на вечную битву.
- Ах, ты – скотина! – по-звериному ощетинившись, мужчина прицелился и нажал на курок. Раздался звук выстрела, обнадеживающе отозвавшийся эхом в лесных угодьях, и в следующую секунду все стихло.
- Попал!?
- Тщ… – остервенело цыкнул охотник на своего компаньона, внимательно присматриваясь к тому месту, куда стрелял.
В воздухе повисла тишина. Люди затаили дыхание. Самый старший из них, казалось, и вовсе слился с мощным столбом стоящего позади дуба, пытаясь разглядеть в зеленом полотне леса хоть что-то, да и сам лес, казалось, замер в ожидании дальнейшего действия великой игры жизни и смерти.