Скрывавшийся в глубине чащи Хозяин леса оглянулся и, заметив, как к хрупкой фигуре девушки, обнимавшей своего отца, подошли другие охотники, подумал не о «Хюберте» и не о какой-то дурацкой ревности, а об истиной природе вещей, которая их разделяла… Она – человек. Он – волк. Заблудшие в каком-то маленьком призрачном счастье они совершенно позабыли об этом, а природа взяла свое. Теперь все было на своих местах, и голос крови лишь бездумно повторял, раздражая хищника еще больше. «Свой среди своих, чужая среди чужих». Охотник наказан, стая спасена… Но, противореча своей природе, он чувствовал, что хотел другого…
- Что с ним? – раздался вопрос, и провалившаяся вглубь себя Агата покачала головой.
- Ничего…
Проведя несколько часов у кровати отца, девушка устала. Ее уже давно не смущали пятна на одежде, на руках. За последние часы она успела не один раз перевязать и обмыть раны Ганса, который впервые молча и послушно принимал помощь дочери и жены.
- Ты устала. Сядь.
Девушка попыталась отказаться, но, почувствовав на плечах заботливые руки Хюберта, послушно опустилась на стул. Какая-либо поддержка была ей необходима, и сейчас она могла немного отдохнуть, хотя неприятные воспоминания предательски всплывали в памяти, терзая бедное девичье сердце.
Все так хорошо начиналось. Они были друзьями. Он так забавно на нее обиделся. Потом пробрался в деревню только для того, чтобы повидаться с ней. Показал ей свое жилище. Он так нежно смотрел на нее, словно зная наперед, что она скажет и что она будет делать. Словно готов был кое о чем ей сказать… Девушка закрыла глаза. Это были самые счастливые минуты в ее жизни, до того момента, когда с окрыленной каким-то странным счастьем с нее слетела легкая пелена неведения, и все встало на свои места.
То, что произошло в лесу, было прямым доказательством тому, что где-то они запутались, позабыв об истинном положении вещей. Она – человек, который боится жестокости зверя, а он – волк, который ненавидит человека.
Его глаза… Его пасть, перепачканная кровью ее отца. Он даже не заметил ее сначала, смотря на нее глазами зверя, а не Волка. Да, Красная шапочка отдавала себе отчет в том, что ее отец не был святошей. Ганс был жестоким охотником, убивавшим с одинаковым равнодушием и волков, и оленей, и ягнят в хлеву. Он был деспотом дома, держа прежде всего Агату в ежовых рукавицах, наказывая девушку за любую провинность. Благо, если мать оказывалась рядом. Наверное, она была перед ним в чем-то виновата, все же… Агата понимала это, он был ее отцом, который теперь с трудом мог пошевелиться, который возможно мог умереть от всего пережитого, и это очень беспокоило девушку.
Волк. Что теперь делать с ним. Что теперь будут делать охотники? Да он зверь, и сегодня девушка убедилась в этом. Агата, казалось совершенно забыла, что в первый день их знакомства он хотел ее съесть. Ей всегда казалось, что это что-то невозможное, чтобы ее Волк сотворил какое-то зло, а сегодня… Неужели ей придется забыть о нем? Наверное так будет лучше, но… Забыть о том, как он иногда забавно говорит, обижаясь на ее замечания. Забыть о том, как он наблюдает за ней, думая, что она ничего не видит. Забыть, как он греет ей руки. Забыть сегодняшний день? Может быть она и предпочла бы забыть что-то, произошедшее сегодня, но уж точно не это.
- Я не понимаю… – в просторную комнату охотничьего дома, где участи Ганса в нетерпении ожидали Вильгельм, Хюберт и Вольф, появилась Хильда. Женщина вся осунулась, едва сгорбилась, не выдержав свалившегося на нее горя, и хоть самообладание пока не покидало ее, было видно, женщина на грани.
Вильгельм был не в лучшем состоянии. Побелевший, пытавшийся унять тряску, мальчик жался к стенам родного дома, пытаясь забыть о желтых, преследовавших его волчьих глазах. Хюберт был также обеспокоен состоянием своего товарища, однако сейчас вернувшаяся Агата, которая неведомым образом оказалась посреди леса возле истерзанного Ганса, вызывала у него большие опасения. Бедная девочка, которой, как ему было известно, жизнь дома медом не казалась, теперь столкнулась с таким несчастьем. Как никогда ему хотелось ее поддержать, независимо от тайных чаяний в будущем ввести темноглазую красавицу в свой дом в качестве хозяйки.
Наблюдая за общей картиной удрученности, лишь старик Вольф сохранял ледяное спокойствие. Уже несколько поколений он вел борьбу с волками, и, приняв для себя непоколебимую истину – на войне как на войне, мужчина просто воспринимал все как есть. Жизнь и смерть связаны. Сегодня умрет охотник, а завтра умрет волк. Свои, чужие – без разницы. Горе побежденным.
- Не понимаю… Как это произошло, Вильгельм? – вновь заговорила женщина, и мальчишка вздрогнул от упоминания своего имени. – Хюберт! Вольф. Как это произошло! – женщина оглядела мужчин, выпрямившись на долю секунды. – Как вы допустили это! Вы были с ним. Как! Как это произошло. Почему! Где были ваши ружья, когда волки драли… Ганс… Ганс… Г-ганс… Бедный….
Закрыв глаза руками, женщина упала на стоявший неподалеку стул. Ее плечи дрожали, испещренный ямками подбородок дергался, а на юбку платья упали слезы. Агата тихо подошла к матери, обняв несчастную Хильду.
- Вы устали, Хильда. Вам лучше отдохнуть. – решил так некстати разбавить тишину седовласый охотник.
- Отдохнуть?! Когда мой муж умирает! – закричала мать Агаты, да так, что старик Вольф прикусил язык. – Как вы это допустили! Вы – охотники!
- Простите... – попытался как-то оправдаться Хюберт.
- Это все Агата… – повисшую паузу прервал Вильгельм, хотя его негромкое сварливое бурчание не сразу было услышано. – Это она… Она позвала волков.
- Что?
- Она позвала волков. Она разговаривает с волками. Она – ведьма! – присутствовавшие переглянулись. Девушка не сразу поняла, что на нее внимательно смотрят. – Волк говорил с ней.
- Вильгельм, я понимаю мы все расстроены, но Агата ни в чем не виновата. Если бы она не наложила повязку в лесу…. – вступился за девушку Хюберт.
- Она разговаривала с волком! Волк стал человеком! – старик Вольф внимательно посмотрел на обвинителя и обвиняемую. Вильгельм, казалось, помешался, но серые бездушные глаза прищурились, сопоставляя все виденное и слышанное. – Она разговаривала с волком. Сказала ему «Не трогай его!» Я сам слышал как он ей ответил. Она – ведьма!
- Вильгельм, возьми в себя руки. – весельчак по натуре Хюберт начинал заводиться от несуразного бреда, который начал ни с того ни с его нести молодой сопляк, не выдержавший реалий жизни охотника. – Твой отец при смерти.
- Она ведьма, ведьма! Ведьма! – бубнил парень, но его резко прервали. Вставшая со стула Хильда впервые совершила кощунство перед богом и перед законами общества, подняв руку на своего сына. Раздался шлепок, а на щеке у мальчишки появился красный след от удара.
- Гансу нужна помощь. – тихо проговорила убитая случившимся женщина и также тихо отправилась обратно к лежавшему без сознания мужу.
- Не будем мешать. Пожалуй, госпожа Хильда, мы уж засиделись, – почувствовав неловкость от увиденной семейной сцены, Хюберт вспомнил о том, что враг не дремлет, а ночь уже спускается на тихую и мирную деревушку. Посмотрев на объект своих мечтаний, охотник вновь положил руки на плечи темноволосой девушки. – Агата, если вам понадобится помощь, я к вашим услугам.
- Да.
- Вильгельм… – на брата Красной шапочки внимательно посмотрели. – Ты поможешь мне. Идем.
Постояв немного в стороне, старый Вольф что-то тихо про себя решил. Утянув за собой нервного подростка, седовласый душегуб покинул дом охотника, напоследок окинув взглядом серых подозрительных глаз девицу, что пошла вслед за матерью.
Разговаривает с волками? Ведьма? Где-то это он уже слышал и видел когда-то. Похожа внешне, похожа и внутри?