На тропе появилась юная дева, сверкая в противовес окружающей ее зелени красным головным убором, да слегка зарумянившимися щеками. Угадывавшаяся из-под плаща девичья грудь устало вздымалась, тая в своих недрах человеческое сердце. Биение слышалось ему очень отчетливо, и он едва облизнулся. Капюшон старого плаща спал. Непослушные длинные локоны выбились на свободу, и теперь крупные волны задорно качались в такт девичьих шагов.
Да… Это был не охотник, смердящий кровью, и не лань чье сердце бьется столь суетливо. Это что-то иное, что излучает какой-то странный свет, а главное странный запах, дразня какие-то непонятные волку-одиночке мысли и чувства. Что ж… Это будет его самая интересная жертва, самая интересная охота, но пока… никто не мешал ему поиграть.
- Ах… – вздрогнув, Агата замерла на месте.
Идя по лесу, не встретив ни души, девочка даже начала думать, что вернется домой целой и невредимой. Сейчас девушка поняла, насколько беспечны были ее желания – на дорогу тенью выскользнул волк и теперь уселся в считанных шагах от нее.
Прямо на нее смотрели желтые глаза хищника, излучавшие спокойствие и уверенность. Прямо на него смотрели глаза жертвы, словно ожидавшей такого поворота событий. Волк не двигался. Агата тоже. Кричать в такой ситуации было бессмысленно. Лес большой – никто не услышит. Бежать – бесполезно. Уж девочка слышала, что волки быстрее охотничьих пуль, а соревноваться ни с одними, ни с другими в скорости ей не казалось глупым. Ничего более не оставалось, как смотреть в эти обжигающие холодом глаза. Волк ждал. Его всегда забавлял клокочущий страх жертвы, и сейчас он чувствовал настоящую панику стоявшего перед ним человека.
Человеческая самка. Это от нее исходил этот нежный запах, который он прежде никогда не чувствовал. Это ее сердце, замирая от страха, билось столь чарующе взволновано, заставляя и его трепетать от предвкушения... Предвкушения? Чего?
Предприняв сейчас что-либо, жертва подписала бы себе смертный приговор, однако вместо каких-либо криков, слов или движений обладательница красного головного убора встала как истукан и лишь бесстрашно, насколько это было возможно, смотрела своему палачу в глаза. Такое поведение вызвало определенное уважение у хищника, а значит жертва могла еще какое-то время побыть живой и невредимой.
Молчание прервалось.
- Кха… Ч… Ч-что у тебя… – Агата едва не поперхнулась от удивления. Наверное, от страха ей померещилось, но в следующую секунду волк повторил свои слова, рассеивая какие-либо сомнения по этому поводу. С ней действительно заговорили. – Ч-то у-у тебя в к-корзинке? Тс... – разозлившись на свою косноязычность цыкнул волк. Да... давно он не пользовался «этим языком».
- А?!
- Я теб-бя с-спросил? Полагается отвеч-ч-ать, – прорычал зверь, разозлившись на заторможенность собеседницы.
Почувствовав недовольство волка, девочка вспылила в ответ от подступившего со всех сторон напряжения. Мало того, что ее напугали, пока, по-видимому, не собирались есть, так еще теперь и чем-то были недовольны! Что за волки пошли нынче. Взял – съел, что тянуть сомнительное удовольствие, мучая жертву.
- Матушка сказала мне ни с кем не разговаривать! – гордо вздернув нос к верху, девушка посмотрела сверху вниз на собеседника. Хищник явно не ожидал подобного сопротивления, и, воспользовавшись его замешательством, Агата уверенно перехватила корзину в руках, словно была хозяйкой положения. – И вообще, если ты не собираешься меня есть, мне нужно идти.
- Хм…- удивился волк, – Может я собираюсь тебя съесть.
- Тогда, либо сейчас, либо... Если можешь потерпи немного, – хищник громко фыркнул. Впервые “еда” диктовала ему свои условия. Ну и жертвы нынче пошли. – Я иду к бабушке. Отнесу ей корзину, а там… – девочка смолкла, представив как впиваются в нее белые клыки и, едва поежившись, посмотрела на волка, ожидая от него разрешения идти дальше.
К ее большему смущению, хозяин леса явно не собирался прерывать столь внезапно начавшуюся беседу.
- Хм… И человек так просто даст съесть себя?
- Нет, ну… Я, конечно, наверное буду кричать, бить руками. – разоткровенничалась Агата. – Это больно, когда тебя едят?
- Не знаю, не пробовал. – зло проговорил серый хищник, ведь обычно он был задействован в амплуа поедателя, а уж никак не поедаемого.
- А ну, да. Ты же волк. Так ты будешь меня есть?
- Сложно есть жертву, которая чирикает так много. – брезгливо фыркнул хищник.
- Ну… Тогда, извини за испорченный аппетит. – проговорила словно невзначай Агата. Сейчас, девочка почувствовала, что надо как можно скорее уходить, но кое о чем вспомнив, поковырялась в корзинке. – На держи. Мама делает самые вкусные пирожки в деревне, и это… Они не разговаривают.
- Пф… – отвернувшись в сторону, волк явно обиделся на такое отношение к себе. Вот уж! Будет он принимать подачки от людей, пускай они и пахнут столь вкусно.
- Ну ладно. Я положу их сюда… – хищник никак не ответил, а в следующую секунду пришел в неописуемый шок. Нет, сегодня явно был не его день. – Не обижайся. Я думаю, я не вкусная. Брат всегда говорит «кожа, да кости». В пирожке мяса и то больше. Так что... Как-то так.
Красная шапочка решилась идти дальше. Ступая по самому краю тропы, девушка приблизилась к волку, и в тот момент, когда девушка поравнялась плечом с ним, ее накрыла тень. В глазах родился ужас – все-таки ее решили съесть, однако вместо пронзающих кожу клыков вкруг запястья девчонки ухватилась чья-то рука. Хотела Агата обернуться, но что-то просто не позволило девушке посмотреть на своего собеседника, удержав ее на одном месте.
- Дальше п-пойдешь налево. И л-лучше тебе меня послушаться. – услышала она, да так словно ей шепнули эти слова прямо в ухо, и когда ее запястье разжалось, Агата оглянулась.
Ни волка, ни оставленных пирожков уже не было. Лишь качнулись листья папоротника неподалеку. И помедлив с секунду, пытаясь осмыслить все что произошло, девушка посмотрела на свою руку. Такое ощущение… Словно ее держал человек! Фух! Ну и волки нынче пошли.
И посетовав на явно не ее день, да на игру злых духов, Агата пошла дальше, а ей в спину сияли желтые глаза раздосадованного хищника. Впрочем, пирожки действительно оказались вкусными, что немного сгладило впечатление этой беседы. И чего он с ней заговорил? Почему просто не перегрыз ей горло? Впрочем она так вкусно пахнет, да и явно отличается от какой-нибудь обыкновенной лани. Человеческая самка! Ну и жертвы нынче пошли!
И сетуя на свою оплошность, волк порадовался, что не забыл о своей другой личине, которая так может пригодиться ему. По крайне мере он и дальше сможет продолжить эту игру, а это просто необходимо. Что-то подсказывало хозяину леса, что не так будет убиваться охотник, если он просто загрызет девчонку, а значит… не стоило торопиться.
И, разделавшись окончательно с пирожками, волк отправился по следу нежного аромата, ведущего к опушке леса. Пора было навестить одну знакомую.
====== Домик на опушке или продолжение знакомства ======
Девушка добралась до опушки. Все вокруг стихло, приветствуя эту нечаянную гостью, и лишь гулявший в кронах великих дубов и тополей ветер теперь позволял себе нежно трепать волосы красавицы.
Агата послушалась совета… или пожелания. Она не знала как точно назвать слова волка, но тем не менее на развилке двух дорог девушка свернула налево. Какого же было ее удивление вместо какой-нибудь ожидаемой гадости от хищника обнаружить светлую тихую тропу, осыпанную лесными цветами. Они-то и заставили девчонку задержаться в тени зеленых крон.
Теперь в руках Агаты помимо плетенной корзины были и цветы. Маленькие, но упрямые, выросшие там, где не должны были. Голубые незабудки подмигивали друг другу желтыми сердцевинками, сплетничая о великих тайнах леса. Нивяник растянулся в стороны белыми девственными лепестками, щекоча тем самым хрупкую мальву, не противившуюся такому соседству. Соединившись в одном букете лесные травы теперь завистливо поглядывали на юность и красоту их носительницы, будучи не в силах соперничать со столь привлекательным румянцем на щеках молодой девицы.