У Бай Юйшу всегда много идей, поэтому Чан ЯньЮань накормил ее тако и отправил писать проекты за них двоих. Бай Юйшу не подвела — составила планы занятий, написала занимательные исторические справки, снабдила веселыми иллюстрациями и сдала все в детский отдел. За себя — программу "Маленькая хозяйка дома", а за Чан ЯньЮаня — "Маленький евнух во дворце".
Хрен какой отгул он получил.
Держа телефон в руке, Чан ЯньЮань занес над экраном большой палец, чтобы позвонить Бай Юйшу и высказать все, что он о ней думает.
Потом он подумал, что она вот-вот доедет до своей станции, а там ее ждет Ван Джэкунь.
Ван Джэкунь его не любил.
Звонить было неудобно.
Был уже первый час ночи.
Магазины уже не работали.
В новом спальном районе на окраине Шанхая было пусто, только высокие башни со всех сторон молча светили квадратиками окон, как сложенные доски для настольной игры.
После окончания застройки осталась голая местность с болезненными саженцами, из которых когда-нибудь здесь вырастет прекрасный зеленый парк.
Брустверы земли и строительного мусора, свезенные бульдозерами, все еще высились кое-где, заросшие травой.
Зато недалеко от метро был ресторан, единственный в округе, который работал до двух ночи.
Бай Юйшу, с кульками еды и бутылкой белого вина в целлофановой сумке, вышла из ресторана, и на минуту задержалась, обдумывая оптимальный маршрут до дома.
Если вернуться к метро и пойти по улице с тротуаром, будет дальше.
Если через пустырь за жилым массивом, будет короче.
Но там темно и страшно
Разумеется, Бай Юйшу пошла через пустырь.
Бай Юйшу сразу прокляла все на свете.
Ее красные "конверсы" попадали в какие-то бесконечные колдобины и лужи. Скоро ей начало казаться, что на сраном пустыре ночью разверзаются могилы, и костлявые пальцы из-под земли хватают ее за ноги. Над землей иногда проносился потусторонний шелест…
Тут ничего нет кроме обломков бетона! Что тут может шелестеть?!
Даже в рюкзаке что-то мерзко бренчало, словно на спине у нее пристроился недобрый дух.
Бай Юйшу судорожно ездила слабым лучом из телефона по неровной земле и боялась, что пятно света вот-вот выхватит из темноты мертвое лицо или руку с окровавленным топором.
Она держала курс на слабый огонек на той стороне поля, там кто-то поставил без разрешения несколько временных гаражей.
Почему он вдруг стал таким большим, этот пустырь?!
Луна светила на пустошь сквозь рваную пелену облаков. Ее свет преломлялся в тумане и образовывал над домами тусклые круги лунного цветения.
Кто сказал, что лунное гало красивое?!
Оно жуткое — когда ты одна на пустыре и покойники хватают тебя за кеды!
Фонарь над дверью гаража был уже совсем рядом.
Правая подошва провалилась в яму, проехалась по скользкой грязи на дне, и Бай Юйшу полетела лицом вниз.
Она безнадежно пыталась удержать на весу сумку с жареными креветками и вином.
Она думала, сейчас врежется лицом в землю, но ее падение быстро остановилось. Она наткнулась на чью-то широкую грудь. Запах водки ударил ей в нос.
— Испугалась, маленькая? — сказал кто-то и засмеялся.
В темноте послышался еще смех, сбоку. Оттуда тоже долетел запах водки.
Кто-то обнял ее и прижал к теплому животу.
— Что ж ты одна ходишь, — сказал он и снова засмеялся.
Обнявшие ее руки помяли ей спину и сползли ниже. Она чувствовала, как они надавливают и прижимают ее тело к тому месту, где у мужчины ширинка.
Бай Юйшу забилась и начала вырываться. Руки у нее все еще были заняты сумкой и телефоном.
— Тихо, тихо, — уговаривал ее мужчина. — Тихо… не дерись…
Он толкнул ее спиной на металлическую стену гаража.
— Тише вы! — сказали сбоку.
Как будто донесся разговор шепотом. Похоже, там в темноте был еще не один человек.
От удара спиной об гараж ручки у сумки лопнули, и все вывалилось на землю. Слушая чавканье креветок под ногами, Бай Юйшу вдруг поняла — то, что происходит — не остановится и не превратится в шутку. Только теперь она это поняла.
Отвращение от близости пьяного подонка вдруг стало страхом — какого она никогда в жизни не знала.
Она отталкивала от себя лицо мужчины, а он больше не смеялся и шарил по ней руками, и прижимал бедрами, так что его напряженный член надавливал на нее сквозь брюки.