Сян Лян уже ушел, она стояла одна посредине пустого двора.
Это было не ее время! Это была не ее война!
Она здесь была беспомощная и бесполезная.
Она могла только смотреть вслед уходящему Сян Ляну.
Одна, заброшенная в глубь веков, против беспощадных жерновов истории.
Страшная мысль пришла ей в голову.
Если она попробует что-то изменить, она может вызвать эффект домино, когда одно маленькое событие порождает следующее, а за ним — бесконечную череду новых событий, которые без ее вмешательства не должны были произойти. Существует мнение, что в историю вмешиваться нельзя, иначе можно вызвать катастрофу в будущем. Что, если цепь изменений приведет к тому, что кто-то из ее друзей и близких умрет? Или вообще не родится? Или вообще все умрут, потому что начнется война?!
С другой стороны, более новая теория утверждает что, все, что должно было произойти — уже произошло. Если кто-то попадет в прошлое, то в его собственном времени ничего нового не случится, потому что оно уже такое, каким его сделало прошлое, в которое он попал.
Какая теория правильная, какая неправильная, она не могла знать.
Но ведь изменения уже произошли, поняла она!
Настоящая Бай Юй, дочка Бай Шэня, должна была умереть в свою первую брачную ночь. Если бы она умерла, тогда Сян Лян, наверно, не задержался бы в поместье на месяц, как сейчас. В книгах вообще нет упоминания о том, что его племянник взял еще одну наложницу накануне похода на Сянчэн.
Может быть, Бай Юй теперь — новая переменная в ходе истории? Может быть из-за того, что дядя до сих пор в Учжуне, дальше все пойдет по-другому?
Бай Юй стиснула руки у груди.
Она боялась, что история изменится.
Она боялась, что история не изменится.
Она стояла, прижимая руки к груди.
Она ничего не могла поделать, ей оставалось только ждать и надеяться.
Месяц сяошу, когда дни такие безмятежные… он недолго длится.
На смену ему приходит дашу, большая жара*[73], и воздух начинает плавиться, и люди задыхаются. На рассвете полыхают зарницы. Молнии бьют в землю. Грозовые тучи встают на горизонте, но вместо дождя только раскаты грома сотрясают небо, словно рычание диких зверей.
–
*[73] 大暑 дашу (большая жара) — 11й из 24 солнечных периодов (конец июля, начало августа). Самое жаркое время года, обильное сухими грозами.
–
❀ Благодетели, ставьте лайки, это полезно для кармы! ❀
ГЛАВА 24. Господин мой, что же ты не сойдешь ко мне с облаков?.
У Бай Юй и Цуо Су было мало времени до зимних холодов.
Три месяца на то, чтобы подготовить побег могли показаться достаточным сроком, но в древнем Китае они были, как лодки без весел в неспокойном море.
Бай Юй предполагала, что с севера должны двигаться группы беженцев, спасающихся от войны. Самое умное было смешаться с ними, но отчаявшиеся, изголодавшие люди были готовы на все, они были опасны. Своя рубашка ближе к телу. Могли убить за кусок хлеба, могли продать в бордель или на рудники.
Цуо Су сказал, он совсем не помнит жизни в 21 веке, но зато у него почему-то остались воспоминания мальчика-слуги, в теле которого он возродился. Это было не очень полезно, что мог мальчик знать о больших делах в большом мире? Чтобы набраться опыта, он часто тайком уходил из усадьбы и толкался на рынке или сидел возле торговых прилавков.
Надо было дождаться, когда хозяев не будет в поместье.
Бай Юй лелеяла маленькую надежду, что ее господин Сян Юй задержится на севере надолго, может быть, даже на год. Начинались решающие бои между Чу и Цинем — в ближайшие месяцы будет несколько сражений в окрестностях Хуанхэ, Желтой реки, это примерно 700 километров от Учжуна, а потом командующие силами Чу соберутся в Пэнчэне. В исторических хрониках ничего не говорилось, приезжал ли в это время Сян Юй домой в Учжун.
Ласточки вились над ее головой. Они готовились к отлету и звали Бай Юй за собой. Они проносились с крыши на крышу, словно черные молнии, и возбужденно чирикали. Они заразили Бай Юй беспокойством, и она тоже, словно перелетная птица, чувствовала томление в душе, как сердце стучит и зовет в дорогу. Ей было весело и страшно, как перед прыжком с трамплина.
Ласточкам было проще. Они знали, куда летят.
Бай Юй ничего не знала.
У нее было одно желание — сбежать от Сян Юя.
В его отсутствие жизнь в усадьбе можно было даже назвать сносной — уже знакомый маленький мир с людьми, к которым Бай Юй успела привыкнуть, с занятиями резьбой и домашней работой, болтовней с Ли Лэ и прогулками с Юй Ваньсин по крытым галереям.
Самым главным, что портило картину была даже не Ми-фужэнь, а отсутствие горячей воды, чтобы помыться! Бай Юй готова была полжизни отдать за теплую ванну!