— А я тебя завтра начну по одному месту прутом стегать,— в тон ему, так же серьезно ответила Лидия Петровна.
— А что у вас хорошего?
— Да ничего особенного. Четыре шлиха только промыли,—спокойно ответила начальница. И лишь когда Леонтьич отошел в сторону, тихонько добавила:—Один шлих интересный... Даже простым глазом видно—розоватый.
С этими словами она передала помощнику четыре пакетика.
— Сейчас темно, завтра утром посмотришь. Перед сном Лидия Петровна попросила Леонтьича
разрубить труп Сокола и отвезти подальше от лагеря.
— Разлагаться начнет — медведей притянет.
— Верно говоришь,— поддакнул проводник.
— Прощай, мой Сокол,— прошептал Димка и больше в этот вечер не проронил ни слова.
А на следующий день, проводив Лидию Петровну, достал бинокулярную лупу, уверенной рукой пристроил ее на вьючном ящике и, сев на свернутую валиком телогрейку, принялся изучать шлихи.
Первые же движения иглой по тонкой дорожке шлиха, растянутой по стеклу, привели мальчика в восторг.
— Пять, десять, пятнадцать, тридцать... сорок... На ста пятидесяти счет оборвался.
— Полтораста зерен киновари! Такого у нас еще не было!
Поисковик осторожно смел кисточкой драгоценные зерна шлиха обратно в белый пакетик. Вот обрадуется Лидия Петровна!
Во втором и третьем шлихе оказалось только по де-сяти-двенадцати зерен. Зато в четвертом, розоватом, Димка насчитал больше тысячи.
— Нет, больше в палатке сидеть никак нельзя!
В ЗАСАДЕ
Продукты подходили к концу, а Нуклай и Борис то вместе, то порознь все еще бродили по тайге. За эти несколько дней юный поисковик стал настоящим следопытом и так привык к кочевой жизни, к ночным шорохам и шумам, что совсем перестал бояться. Сначала его страшили медведи, но Нуклай постепенно убедил своего спутника, что медведь по своему характеру очень труслив и сам убегает, заслышав незнакомый шум, а тем более крик.
— Если встретишь, кричи как можно больше, стучи молотком. Непременно убежит.
А сколько интересных встреч чуть не на каждом шагу!
Вот, тяжело шлепая крыльями, взлетел на дерево молодой глухарь. Птица села на ближайший голый сучок и, вытягивая шею, с любопытством принялась разглядывать Бориса красными немигающими глазами. Вот, пощелкивая языком к непогоде, вскинув кверху пушистый
хвост, пробежал по старому, полусгнившему стволу нарядно полосатый бурундук. А вот на высокой скале застыл на страже горный козел. Голова его, с круто изогнутыми рогами, чуть запрокинута, точеные ноги готовы к прыжку... еще выше в прозрачном небе проплыл беркут, чуть шевеля широко распластанными крыльями.
Как-то под вечер, выбравшись на берег незнакомой реки, Борис увидел тайменя. Крупная, почти метровая рыба, заметив невиданного гостя, медленно повела хвостом и солидно, не торопясь, ушла в темнозеленый омут.
В другой раз они с Нуклаем ловили на завтрак хариусов. Нацепив на самодельный крючок кузнечика, водили насадку над самой рекой. Было хорошо видно, как хариус стремительно вывертывался из-за камня, прицеливался и прыгал вверх, почти наполовину выбрасываясь из воды. Схватив приманку, рыба уходила в глубину, но на этот раз только для того, чтобы в следующее мгновение оказаться на берегу...
Кроме медведя, Борис побаивался змей. Однако вскоре освоился и с ними. Он помнил, с каким ожесточением истреблял их Димка, и однажды, увидев на тропе шипевшую гадюку, решил последовать его примеру. Храбро придавил каблуком шею змеи и с силой несколько раз ударил ее палкой по голове. Гадюка взметнула хвостом и вытянулась как плеть. За первой последовали и другие.
Отбрасывая поверженного врага в сторону, Борис приговаривал, совсем как Димка:
— Вот и еще сорок грехов долой!
Да, много было за эти дни интересных встреч! Не хватало только одной, ради которой они отправились в тайгу,— встречи с Басаргиным. В последние два дня следопыты шли за ним по пятам, и все-таки не могли застать его на месте. Старик вертелся то около Долины Смерти, то вокруг лагеря Светланы. Но нигде долго не задерживался. Он, кажется, почувствовал что-то неладное, а может быть, его кто-то предупредил... Во всяком случае, старый таежный волк оставался неуловимым.
Но сегодня Нуклай как будто разгадал замысел старика.
— Басаргин решил поохотиться,— сообщил он Борису.—Я недаром сегодня ходил по следу. Ты видел маральи тропы? Они ведут к солонцу. И почти каждую ночь олени под утро спускаются на этот солонец.