Геоморфолог подтвердил:
— Разлом в рельефе выражен ясно. Молодые подвижки. Очень интересно.
Молготаев Покрутил головой. Может быть, и интерес» но, но совсем не ясно.
— Трещина, что ли?
— Именно трещина,— ответил Лебедев.— Трещина в земной коре очень большой длины и большой амплитуды, то есть разницы перемещения. Не понятно? Тогда смотрите! — Инженер показал на пальцах, как ломаются слои земли, как по крутой поверхности одна часть ее вздымается, а другая погружается вниз.— Расстояние между верхней и нижней точкой и есть амплитуда перемещения.
— Как же ты узнал, что здесь был такой разлом?
Лебедев подошел к выступу скалы и, как показалось Молготаеву, нежно погладил его темнозеленую, словно шелковистую поверхность. Выступ был весь разбит на тонкие пластины и чем-то напоминал страницы древней, почерневшей от времени книги, поставленной корешком к скале.
— Видите, как рассланцевало породу! Раздавило на тончайшие листы.
Молготаев вспомнил, что он и вчера видел такие же сланцы, только листики их были потолще.
А увлеченный Лебедев рассказывал дальше. Он пытался объяснить Оркоту, что значит брекчия трения, образовавшаяся при растирании породы во время подвижек в земной коре.
— Тут иная картина, но и она говорит об особой силе, приложенной к породам именно здесь.
Горный инженер подошел к скале с бугристой поверхностью и обвел пальцем несколько остроугольных и округленных обломков выветрелого сланца, сцементированных между собой раздробленной массой тех же сланцев. Когда-то растертая порода, скрепленная веками и силой природы,— брекчия трения, была теперь тверда, как монолит.
— Вот по этим-то раздробленным сланцам,— продолжал Лебедев,— я и нашел разлом. Были у меня и другие соображения...
— Какие?
Инженеру снова пришлось пустить в ход пальцы и обе ладони.
— Когда слои лежат на месте горизонтально, то внизу будут находиться самые старые из них, выше —слои помоложе, а еще выше — Совсем молодые. Если их даже и повернет во время какого-нибудь геологического переворота при образовании складок, они все равно сохранят свою последовательность, только лежать будут уже не горизонтально, а наклонно. Но бывает и так, что они разламываются.— Инженер протянул вперед ладони.— Одни слои опустились вот так, а другие приподнялись. Что же получилось? Молодые слои попали под старые. Понятно? Таким образом я и догадался, что между более молодыми сланцами и сравнительно древними известняками проходит зона разлома.
— Но ведь мы еще не доехали до белых скал?
— Это неважно. Мы встречали их в другом месте — на реке Белой неделю тому назад. Даже отсюда видно, что гребни скал тянутся именно туда. Там я и наблюдал, как лежат известняки. А как лежат сланцы, я видел и там, и вчера в кедровом лесу. Здесь же молодые породы— сланцы залегают внизу, и раздробленность их говорит о том, что на границе сланцев и известняков прошел разлом.
— Ну, будет, будет! — нетерпеливо перебил геоморфолог.— Не забывайте, что время у нас ограничено.
Иван Федорович медленно поехал вдоль борта долины по тропе. Остальные послушно тронулись за ним.
— Ну, разломилась земля, а дальше что? Зачем это тебе нужно? Только для науки?
— Не только. По таким вот разломам из глубины земли когда-то поднималась раскаленная огненно-жидкая масса, которая называется лавой, или магмой. А с магмой, мой друг, все на свете связано— и золото, и серебро, и медь, и железо, и алмазы, и всякая руда.
— И тут она может быть? Инженер замялся.
— Конечно, может быть. Только искать надо долго. Рудного камня по сравнению с пустым очень мало. А мы и пустого-то осмотрели совсем немного. Только по тропкам. Так руду не найдешь, а если и найдешь, то случайно.
...Тропа свернула вниз, в долину, и геоморфолог хотел уже спускаться. Но Лебедев остановил его и предложил итти по верху до первых выходов известняков или мраморов.
— Предлагаю спускаться в долину там, где известняки или мраморы граничат со сланцем. Мне бы хотелось нанести разлом на карту и посмотреть те обнажения, где одни породы непосредственно соприкасаются с другими.
— Это чрезвычайно интересно, но ведь там, по всей вероятности, тропа будет отсутствовать,— ответил Иван Федорович.
Молготаев посоветовался с проводниками и тоже запротестовал.
— Мои люди говорят, что можно только тропой ехать; в другом месте будет плохо. А нам ведь нужно скорей, чтобы к ночи вернуться.
— Послушайте, Молготаев, ведь вы же сами сказали, что неинтересно, когда разлом изучают только для науки. Важна практическая сторона,— стал соблазнять бая инженер.— А найти ее в этих местах можно. Я, например, предполагаю здесь богатые залежи меди...