— А ну дай!
— И дам!
— Попробуй!
— Ребята, ребята, бросьте вы! — успокаивал их Покровский.
Иван понимал обиду друзей. Но ведь, честное слово, они не виноваты. Да и не думали они скрываться от дружков. Так получилось. Армия. Служба. Крепкая дисциплина.
— Ну не злитесь, ребята, — примирительно сказал он. — Мы-то с Пашкой ни при чем. В следующий раз могут вас послать, и мы ничего не будем знать.
— Все равно друзья так не поступают, — еще не остыв, но уже более миролюбиво проговорил Михайлушкин.
— Так ведь дисциплина, — убеждал Иван. — А нам запретили кому-нибудь рассказывать. Эх, да бросьте вы! Не до этого сейчас! Немцы рядом…
Он повернулся и пошел к дому. Павел за ним. Остальные в нерешительности переглянулись и тоже двинулись за Цыганковым. Мир был восстановлен.
Через несколько дней, перед самым рассветом, Цыганкова разбудил гул автомобильных моторов. В одних трусах Иван выскочил на крыльцо. Вся улица была забита грузовиками и подводами. С других улиц тоже доносился шум. Шоферы расставляли машины по дворам. В Калач прибыла новая воинская часть.
Цыганков побежал за новостями к лейтенанту. Иван Васильевич уже давно не спал, был бодр и весел.
— Маловато нас было до сегодняшнего дня, — говорил он. — А теперь, тезка, пускай фашист только сунется. Вон какая сила теперь в Калаче. Кровавой юшкой гады умоются.
Мимо проскочила открытая легковая машина. Рядом с шофером Иван увидел командира с четырьмя «шпалами» в петлице.
— Это наш новый начальник гарнизона, — пояснил лейтенант. — Толковый дядя, говорят.
Иван еще плохо разбирался в этих воинских ступеньках — батальон, полк, дивизия, корпус. Прибыла большая часть. И если ею командует полковник, то, наверно, это полк. А, может быть, дивизия? Спросить об этом у Ивана Васильевича? Да разве он скажет?
Днем мать послала Ивана с каким-то поручением к знакомым на соседнюю улицу. У калитки стоял часовой. Узнав, к кому идет Цыганков, пропустил его.
Выполнив наказ матери, Иван уже собрался уходить. В передней семилетняя девчушка ему доверительно сообщила:
— А у нас, знаешь, какой большой начальник теперь живет? У-у!
И тут Цыганков увидел того полковника, которого заметил в машине утром, когда разговаривал с лейтенантом. Сейчас полковник был без гимнастерки, в майке. Он вышел из другой комнаты не один, с ним был Иван Васильевич, как всегда, подтянутый, стройный, с белоснежным подворотничком на гимнастерке. Увидев Цыганкова, лейтенант улыбнулся:
— Вот он, легкий на помине, тезка мой.
Полковник тоже улыбнулся и протянул широкую ладонь Ивану:
— Давай знакомиться, юный разведчик. Полковник Ильинов. От лица службы объявляю благодарность тебе и твоим хлопцам. Молодцы, ничего не скажешь. Вы можете идти, товарищ лейтенант, — сказал он Ивану Васильевичу, и тот, щелкнув каблуками и весело подмигнув Цыганкову, вышел. — А ты, Ваня, подожди, поговорить хочу с тобой.
Когда они сели на скамейку у окна, Цыганков подумал: «Сейчас полковник скажет: «Вот тебе новое задание». Но Ильинов почему-то молчал. Иван терпеливо ждал, пока полковник начнет разговор. Но тот, вместо того, чтобы говорить о делах, начал совсем о другом. Обнял Ивана за плечи, глубоко вздохнул.
— Гляжу я на тебя, Ваня, и своего Володьку вспоминаю. Он такого же возраста, как и ты. В Воронеже сейчас, у родичей. А война и туда докатилась… От дочери тоже вестей нет, в армии она у меня.
Полковник крепко потер лоб ладонью, словно стряхивая грустные мысли.
— Ну-ка расскажи о своих дружках, о себе.
Слушал внимательно. А когда Цыганков закончил рассказ, спросил:
— А как у вас дома с продуктами? Может, подбросить чего-нибудь?.
С продуктами было туго, но Иван постеснялся признаться в этом.
На прощание Ильинов сказал:
— Вот и познакомились. Если что надо — заходи, помогу.
Иван вышел, неудовлетворенный разговором: задания-то полковник не дал!
КАТЯ И ТОНЯ
Солнце еще не поднялось. Над Доном, словно пар над огромным котлом, поднимались облачка утреннего тумана. Тишину нарушало кукареканье петухов; где-то на дальнем дворе ржала лошадь; у вокзала какой-то незадачливый шофер заводил машину: мотор ревел, странно всхлипывая, и снова смолкал.
Правый берег, невидимый за туманом, молчал. «Может быть, фрицы ушли? — гадал Цыганков. — Наперли на них наши откуда-нибудь с фланга — они и драпанули».
И словно в ответ на его мысли на правом берегу гулко застрекотал пулемет. «Нет, сидят гады. Разве они уйдут!»
— Мальчик, не скажешь, где тут штаб разместился? — отвлек Ивана от размышлений женский голос.