— Сдавайся, поймали!
— Теперь мы тебя допросим!..
— Вань, ты чего молчишь?
— Что-то с ногой случилось.
— Идти можешь?
— Не знаю, попробую.
Он пытается встать, но тут же падает от боли.
— А ну, ребята, — командует Шестеренко, — берите его, понесем на руках.
Почти месяц провалялся Иван в больнице.
А однажды наловили рыбы, разожгли на полянке костер, сварили уху и только приготовились поужинать, как Пашка Кошелев совсем случайно опрокинул котелок и вылил всю уху в песок. Они даже поругать его не успели: забрал Пашка удочки и молча ушел на Дон снова ловить рыбу. Виноват — исправляй положение, такой у них был закон…
…Вдали послышался треск сучьев, мелькнула чья-то рубашка. Кто бы это? Иван на всякий случай подобрал с земли большой увесистый камень. В это время кусты раздвинулись и на полянку, сгибаясь под тяжестью мешка, вышел Пашка Кошелев.
— Пашка! — обрадовался Иван.
Павел вздрогнул, быстро бросил в кусты мешок с чем-то тяжелым и только после этого подошел к другу.
— Ты откуда? Где пропадал?
— Это ты, Иван, а я думал, кто другой.
— Что у тебя в мешке?
— Винтовки.
— Винтовки?! — удивился Иван. — Где взял?
Павел ухмыльнулся:
— Где взял, там уж нету. Нашел, подобрал.
— Ну а вправду?
— Честное слово. Вот эти, — Павел вынул из мешка три винтовки, — подобрал возле убитых бойцов. А это, — он вытащил два автомата, пистолет и патроны, — с мертвых фрицев снял.
— Где ж ты их прятал?
— В разных местах. И на огороде у Ильиничны. Потом решил сюда перенести, пригодятся.
Иван с удовольствием, любовно гладил тусклые стволы оружия. Потом они с Пашкой перенесли его в землянку, тщательно укрыли, засыпали землей.
— Пашка, а где все ребята? — спросил Иван.
— Не знаю, никого не видел.
— Тихо, идет кто-то.
Осторожно раздвинулись кусты, на полянке появился Мишка Шестеренко, за ним Егор Покровский.
— Вот они, — обрадовался Шестеренко. — Легки на помине!
— Тише ты, — одернул его Иван. — Забыл, что ли, про фашистов.
— Забудешь про них. У нас вчера со двора корову увели.
— А мою мамку полицай ударил.
— Соседа нашего расстреляли. У него сын в Красной Армии.
— Что будем делать, ребята?
— Что сделаешь? Оружия-то нет у нас.
— Как нет? — возразил Кошелев. — Уж я об этом побеспокоился.
— Да, тебе хорошо, ты один, без родителей…
— Тише! Фашисты идут!
— Где?
Распластавшись на земле, обдирая в кровь руки и ноги, ребята подползли к опушке и выглянули из кустарника. Четыре фашиста с винтовками и топорами шли к лесочку. Гитлеровцы громко переговаривались, их голоса разносились далеко вокруг.
— Ваня, Ваня, — зашептал Кошелев, — может, попробуем?
— Неси, — едва слышно проговорил Цыганков.
Ничего не подозревавшие фашисты приближались к опушке. Кругом было так тихо, что когда из кустарников раздались автоматные очереди, гитлеровцы не сразу поняли, в чем дело. Один из них схватился руками за живот и повалился на землю, другой попытался сорвать с плеча винтовку, но тут же упал рядом с первым. Остальные повернули назад и бросились наутек. Но пули и их настигли.
Ломая кустарники, мчались ребята по лесу. Мокрые от пота, с трудом сдерживая дыхание, повалились они на землю.
— Ну, здорово!
— Видели, как за живот схватился?
— Бежать бросились!..
Когда улеглись первые впечатления, ребята притихли. Каждый задумался над тем, что произошло.
КЛЯТВА
Началось все с мальчишеского озорства, а получилось совсем нешуточное дело. Оружие от врагов спрятали, несколько фашистов убили. Чем не помощь нашей армии? Эх, если бы могли сейчас видеть ребят их друзья — красноармейцы, лейтенант Иван Васильевич, полковник… Наверно, похвалили бы.
Но как быть дальше?
Фашисты, конечно, будут искать своих солдат. Начнутся аресты, обыски, расстрелы. Немало людей пострадает. И если на этом кончить все дело, вряд ли будет польза, а только вред для жителей Калача.
— Ну, ребята, — серьезно проговорил Цыганков, — теперь нам назад хода нет.
— Как это хода нет? Здесь, что ли, нам жить?
— Да не об этом я. О другом говорю. Заварили мы большое дело. Фашисты многих похватают. И если больше ничего не сделаем, грош нам цена. Мы теперь вроде отряда.