Из своего лесочка ребята не могли рассмотреть лицо немца. Но, судя по тому, как он забегал, о чем-то оживленно говорил с шофером, не выпуская дощечку из рук, немец был встревожен не на шутку. Потом ребята услышали, как он несколько раз прокричал, потрясая дощечкой: «Партизанен! Партизанен!»
— Видал, как его забрало, — прошептал Кошелев. — Завертелся, гад! Подожди, еще не то будет!
— Тихо ты, — остановил его Иван.
Шофер сменил наконец скат, и офицер, не выпуская дощечки из рук, сел в машину.
— Ну, помчался к начальству. Будет теперь докладывать, звонить, что здесь партизаны.
— А тебе что, жалко? — заметил Шестеренко. — Пусть напугает всех своих.
Павел был прав. В тот же день дощечка с гвоздями лежала на столе у коменданта Калача, через несколько часов ею заинтересовалось гестапо, а еще через день по всем инстанциям пошел секретный приказ о том, что в районе Калача действуют партизаны и что требуется принять срочные меры.
Четверо ребят лежали в кустах возле дороги и смотрели на свою работу.
Машины неслись одна за другой: начинался новый день.
Одни благополучно проскакивали дорогу, другие застревали. Яростно ругаясь, фашисты меняли скаты. Кое-кто находил дощечки и со злостью отбрасывал их с дороги.
«Мины» действовали безотказно. Пора было идти домой.
Договорившись о следующей встрече, ребята выбрались окружными путями из лесочка и по одному разошлись.
Александра Дмитриевна молча встретила сына. Вид у него был усталый, но счастливый. Хотела мать с ним поговорить, чувствовала, что неспроста пропадает ночами. Но Иван едва дотащился до кровати и тут же заснул.
Мать поправила одеяло и, тяжело вздохнув, задумалась о судьбе сына, о его жизни.
ПУСТЬ ЯРЧЕ ГОРИТ
А сын уже определил свою судьбу. Во всяком случае до конца войны, до тех пор, пока фашисты не будут изгнаны из родных мест. Четверо ребят не давали гитлеровцам покоя.
Так Иван Цыганков стал командиром маленького отряда. С молчаливого согласия остальных ребят он распределял задания, возглавлял все операции.
Четверо друзей понимали, что лучше всего действовать вчетвером, да так, чтобы никто другой ни о чем не догадывался. И ребята никому не рассказывали о спрятанном оружии, о своих делах.
Неужели никого не осталось в Калаче из райкома партии, воинских частей — никакой подпольной группы? А если она есть, то как разыскать ее, как с ней связаться? Однажды встретил Иван на улице какого-то человека, пригляделся к нему, и показалось, что видел он его в штабе части, которая стояла в Калаче до прихода фашистов. Хотел было подойти к этому человеку, да сдержался. А тот быстро завернул за угол и исчез.
В другой раз Иван нашел у себя во дворе листовку. Она была написана от руки, и говорилось в ней, о том, как бьют наши фашистов на волжском берегу.
«Близок час избавления! — сообщалось в листовке. — Жители Калача, не давайте врагу покоя, прячьте от фашистов продукты, уклоняйтесь от работ. Красная Армия скоро придет к вам».
В конце была сделана едва заметная приписка:
«Размножьте листовку и развесьте по Калачу».
Ваня не знал, специально была прислана эта листовка или нет. Может быть, кто-то знал о делах маленькой группы а доверял ей серьезное задание. А это значит, что связь есть. Пусть незримая, слабая, но все-таки связь.
Листовку переписали. Иван раздал каждому по пять экземпляров и решил:
— Расклеивать будем ночью. В три часа. Самое лучшее время: даже патрули спят. В центре Калача — я и Павел, на одной окраине — Михаил, на другой — Егор.
В три часа ночи, действительно, даже патрули спали. Раньше хоть собаки тявкали, а сейчас — мертвая тишина, такая, что даже здесь, в центре, слышны всплески донской волны. Настороженно замерли дома, за стенами которых сейчас тревожным полусном дремлют измученные, напуганные, уставшие от бесконечных тревог и неизвестности люди. На улице темь, хоть глаз выколи. Тревожная ночь, страшная ночь. Зато в такую ночь легко пробираться неслышной тенью по улицам, намазывать клеем листовку и в одно мгновение бесшумно приклеивать ее к стене дома.
— Дай-ка мне одну, — прошептал Павел. — Я приклею на комендатуре.
— Там часовой.
— Ничего! — Павел выхватил у Ивана листовку и исчез в темноте.
Бесшабашный парень Кошелев. Ведь знает, что опасно, а все за свое. На днях приволок бинокль и пистолет: стащил у офицера, пока тот купался в Дону. В другой раз притащил несколько банок консервов: выменял у солдат на самодельные дудочки. И ведь не побоялся пойти к ним, предложить эти дудочки. Павлу словно доставляло удовольствие играть со смертью…