— Хальт!
«Попался», — обожгла мысль. Но виду не подал, спокойно ждал приближения патруля.
— Документы, — потребовал офицер. — Почему так поздно на улице?
Костя с готовностью вытащил справки о болезни. Офицер повертел их в руках, отдал назад.
— Почему поздно на улице? — повторил он.
— Иду к тете, вот тут рядом. Она обещала дать лекарство, — объяснил Костя. — Не верите? Пойдемте со мной, увидите. Вот тут, рядом.
— Тихо. Не так много! — прервал офицер. — Дома надо сидеть.
— Хорошо, пойду домой, — согласился Костя.
Он неуверенно посмотрел на фашистов, повернул назад и медленно, чувствуя на своей спине внимательные взгляды, стараясь быть спокойным и не ускорять шаг, пошел по улице. Кажется, обошлось! Еще немного до угла, а там — дом.
— Хальт! — снова услышал Костя. Этот окрик прозвучал резче, злее, чем первый. Костя остановился, боясь повернуться. Он услышал приближающиеся шаги. Крепкие руки повернули его лицом к патрулю, солдат начал ощупывать карманы. И сразу же нашел наган.
— Партизан? — спросил офицер, увидев наган.
— Какой партизан? Больной я. А это нашел на улице…
Он не договорил. Сильный удар свалил его с ног. Улица, дома, солдаты — все поплыло, как в тумане, в долгом сплошном тумане, который не прекращался многие дни. Его били, пытали, обливали водой, опять били. Сколько это продолжалось — час, день, два?
Виктор прибежал к Вале. На лице — ни кровинки.
— Там он. Я видел, — с трудом проговорил Виктор. — Повесили Костю. И надпись на груди — «Партизан». Как же теперь, а? — Он говорил, а слезы катились по щекам.
Валя молчала. Что она могла сказать ему? Утешить? Успокаивать? Что сказать ему?
— Пойду, — поднялся Виктор. — Попробую пробиться к своим. Не могу больше так.
И снова осталась Валя одна.
Как-то раз пришли гитлеровцы, забрали Валю, втолкнули в толпу таких же, как она, ребят и девушек и погнали куда-то пешком. Под палящим зноем, без воды брели пленники по степи. Солдаты поднимали отстающих, били усталых людей. Кое-как добрели до Калача.
И тут произошла эта неожиданная встреча Вали и Цыганкова.
— Видно, судьба, — тихо закончила свой рассказ Валя. — Думала, так и останусь одна. А друзей оказалось много — знакомых, незнакомых, всюду наши, советские люди.
Она опустилась на постель, закрыла глаза. Кошелев сделал знак ребятам, и те на цыпочках направились к выходу.
— Куда вы? — позвала Валя. — Не уходите. Я теперь с вами останусь, да, Ваня?
— Конечно, Валя, — горячо заверил ее Цыганков. — Мы тебя теперь никуда не отпустим. Только сначала надо выздороветь.
— Вот что, — вмешался Кошелев. — Я думаю ее к Ильиничне направить. Там никто не хватится. И уход будет.
— Верно, — обрадовался Иван. — Ты договорись.
— А я уже говорил.
— Ну, значит, сегодня ночью и переправим.
Он не договорил и с тревогой схватил Кошелева за руку. Послышался треск сучьев. Ребята выбежали из землянки. Низко пригибаясь, по лесочку бежал человек Вот он остановился на минуту, тяжело дыша.
— Ваня, — прошептал Кошелев, — это же дядя Андрей.
— Какой Андрей? — удивился Шестеренко.
— Машинист из Котельниково. Мы его еще встречали в тылу у фашистов, помнишь? Он хотел к нашим через линию фронта перебраться.
— Зови его сюда.
Кошелев тихонько свистнул. Человек вздрогнул, растерянно посмотрел вокруг.
— Дядя Андрей, — тихо позвал Кошелев.
Услышав свое имя, машинист направился к ребятам. Он нисколько не удивился, увидев вооруженных Цыганкова и Кошелева.
— Вы, ребята? — радостно проговорил он.
— Значит, не перебрались через фронт?
— Как видишь.
— А сюда как попали?
— Тише, — шепотом предупредил Покровский.
На дороге показался вооруженный человек. Он подошел к кустарникам, постоял немного и повернул назад.
— Бараков, — узнал его Покровский.
— Вот этот ветер и занес меня сюда, — сообщил машинист. — Он, видимо, здешний. Увидел меня, потребовал документы. Я полез в карман, потом съездил ему по зубам и подался дворами сюда.
— Ну вот еще один жилец будет у Ильиничны, — решил Кошелев. — Дождемся удобного случая и отправим вас дальше.
— А где остальные? Где капитан? — спросил Цыганков.
Машинист только рукой махнул. Ребята все поняли и без слов.
ИЛЬИНИЧНА
К Пашке Ильинична привязалась крепко. Видно, сумела добрая старушка рассмотреть в парне хорошую, отзывчивую душу. Всю свою нерастраченную материнскую ласку, невысказанную любовь отдала старая Кошелеву. Павел хорошо чувствовал это. Жили они дружно. На удивление всем Пашка стал появляться в магазинах и делать закупки. А когда начал работать, обязательно приносил с получки Ильиничне подарок. А старая заботилась, чтобы вовремя накормить, обстирать парня, заштопать, выгладить его одежду.