— Ехать дальше нельзя. Машины неисправны.
Злобно выругавшись, Зонс повёл команду пешком. Когда усталые, забрызганные грязью жандармы и полицаи добрались до Шевыревки, на месте скирд остались лишь кучи пепла…
Утром следующего дня по приказу начальника жандармерии Захаров отправился на место пожара, допросил охранявших скирды полицаев. Те заявили, что с самого вечера они неотлучно находились на своих постах и ничего подозрительного не замечали. А ночью все скирды вспыхнули почти одновременно, и перепуганные охранники уже ничего не могли сделать, чтобы потушить огонь. Недалеко от места происшествия Захаров обнаружил многочисленные следы. Они петляли вокруг скирд, уходили к просёлочной дороге и там обрывались.
Несколько дней провёл Захаров в Шевыревке. Опросил почти всех жителей посёлка, размахивая пистолетом, угрожал расстрелять каждого пятого за укрывательство поджигателей. Все недоуменно пожимали плечами, клялись, что в ту ночь никто из посёлка не уходил.
Тем временем Зонс лично допросил работников гаража дирекциона. Ему было ясно, что поломка трёх машин одновременно не могла быть случайностью, кто–то преднамеренно вывел их из строя. Но кто?
Прежде всего Зонс выяснил, кто из местных жителей работает в гараже. Начальник гаража, толстый, добродушный немец, рассказал, что несколько дней назад к нему пришёл молодой паренёк, назвался Сергеем Левашовым, попросился принять его на работу слесарем.
— Парень тихий, работящий, — охарактеризовал нового работника начальник гаража, — и дело своё знает прекрасно. В тот день он был в гараже, но очень недолго. Нет, конечно, глупо подозревать его в чем–нибудь! За этого парня можно поручиться.
Зонс недовольно фыркнул и отпустил его, приказав немедленно прислать к нему нового работника. Вскоре в комнату вошёл коренастый, плечистый парень в замасленной кепке, лёгком бобриковом пальто. Его широкое скуластое лицо было спокойно и невозмутимо. На все вопросы начальника жандармерии он отвечал уверенно и толково. Да, это он — Сергей Левашов. Что он делал вчера в гараже? Растачивал поршневые кольца для полуторки, которую привезли недавно из Ровеньков. Конечно, он слышал о том, что три машины оказались неисправными — об этом весь город уже говорит. Нет, ни к одной из этих машин он не прикасался и никакого отношения к случившемуся не имеет. Как это доказать? Очень просто: после того как он ушёл из гаража, все автомашины ездили на станцию Должанка и возвратились исправными.
Тут же вызванные водители машин подтвердили: вечером они действительно были в Должанке, моторы работали нормально. Возвратившись, они поставили машины на место и заперли гараж.
Как ни бился Зонс и его помощники, виновников происшествия найти не удалось.
Не успели утихнуть треволнения, вызванные пожаром, как новое событие опять подняло всех гитлеровцев на ноги…
Соликовский сидел у себя в кабинете и старательно чистил ногти. Вдруг за окном послышался бешеный конский топот. Кто–то на полном аллюре подскочил к бараку и тяжело спрыгнул с лошади. Соликовский направился к дверям узнать, в чем дело, и носом к носу столкнулся с Лукьяновым. Всегда молчаливый, сдержанный полицай был неузнаваем. Его бледное от испуга лицо было залеплено грязью, глаза блуждали. Прямо с порога он закричал:
— Партизаны! Туча тучей!
Соликовский посерел, ухватив Лукьянова обеими руками за грудь, встряхнул так, что у того дёрнулась и откинулась назад его взлохмаченная голова:
— Где?!
— За городом! Налетели, всех постреляли!
Прошло немало времени, пока Лукьянов, отдышавшись, смог толком рассказать, что произошло.
Его послали вместе с отрядом жандармов сопровождать гурт отобранного у краснодонцев скота — пятьсот голов — на станцию Должанка. Там уже стоял наготове эшелон для отправки этого скота в Германию. Жандармы ехали впереди, Лукьянов — позади гурта, следил, чтобы коровы не отбивались от стада. В нескольких километрах от города, — когда стадо спустилось в небольшую лощинку, из–за придорожных кустов грянул дружный залп. Жандармы, словно подкошенные, попадали на землю. Насмерть перепуганный Лукьянов свалился в канаву. Падая, он успел заметить, как из кустов выскочили несколько человек, подбежали к убитым жандармам… В ужасе уткнувшись лицом в грязь, Лукьянов закрыл голову руками и так лежал до тех пор, пока не скрылись неизвестные, подобрав оружие и разогнав весь скот по степи. Когда он убедился, что опасность миновала, что было духу помчался в полицию…
Выслушав его, Соликовский рванул воротник френча, тяжело опустился на стул. Глухо спросил:
— Сколько их было? Может, узнал кого?