— Кто–то развешивает по городу воззвания. Поймайте хоть одного — и я с него семь шкур спущу! Я ему покажу советскую власть!
…Поздно вечером трое полицейских во главе с комендантом участка Тупаловым шли по тёмным улицам Краснодона. В ночной тишине лишь гулко раздавались их мерные шаги да где–то далеко на окраине тоскливо завывали собаки. Город спад…
Полицейский патруль прошёл мимо деревянного здания летнего клуба, обогнул школу имени Горького, где помещался теперь немецкий дирекцион, и вышел на главную аллею городского парка.
Один из полицаев, рослый, длиннорукий, в белом заячьем треухе, свернул с аллеи чуть в сторону, вполголоса кинул:
— Идите… Я сейчас догоню…
Патруль пошёл дальше, напряжённо всматриваясь в темноту, прислушиваясь к каждому звуку. Тихо–тихо вокруг… И вдруг сзади раздался страшный, звериный крик:
— А–а–а-а…
И сразу оборвался. Донёсся частый топот быстро убегающих ног, и снова все смолкло…
Побелев от страха, полицаи робко повернули назад. Прижавшись друг к другу, они прошли несколько метров и разом остановились как вкопанные: поперёк аллеи, уткнувшись головой в кучу опавших листьев и неловко раскинув ноги, лежал полицай. Вокруг него медленно росла, ширилась тёмная лужа крови. Рядом валялся заячий треух…
Тупалов нагнулся, посветил электрическим фонариком. На спине убитого лежала записка:
«Такая участь ждёт каждого изменника родины!
Молодая гвардия».
Не чувствуя под собою ног, полицаи бросились бежать к серому бараку…
На следующий день в полиции только и разговоров было, что о ночном происшествии. Бледные, ещё не совсем пришедшие в себя после пережитых страхов, патрульные в который уже раз рассказывали о таинственном убийстве, добавляя к своему рассказу все новые и новые подробности. Вокруг них собралась целая толпа. Слушали и все больше мрачнели. Давно пора было отправляться в утренний обход, но никто не решался выйти в город. Наконец Соликовский плетью разогнал патрульных, а сам, взяв в провожатые двух здоровенных полицаев, отправился к Зонсу.
Начальник жандармерии долго вертел в руках записку. Убийство полицейского его потрясло.
— Ясно одно: в городе действует какая–то подпольная группа, а может, даже целая организация, — наконец хмуро произнёс он. — В этой записке указано и название организации — «Молодая гвардия». Надо принять самые экстренные меры! Сегодня же переговорю с майором Гендеманом. Мы расширим штат полиции, подберём в помощь опытных людей. Мы выведем на чистую воду этих подпольщиков!
Зонс сердито посмотрел на удручённого Соликовского.
— Нужно действовать решительнее! Разошлите по всему городу своих полицейских. Пусть следят за каждым жителем!
…В сером бараке снова потянулись унылые, полные затаённого страха и тоскливого ожидания дни. Неохотно, будто на казнь, выходили в город полицейские патрули. Патрулировали группами по четыре–пять человек: появляться в городе в одиночку полицаи боялись. Они подозрительно приглядывались к каждому встречному, по ночам устраивали внезапные облавы, обыски.
Зонс тщательно подбирал в полицию новых работников — бывших кулаков, деникинцев, белоказаков. Одним из первых пришёл Иван Черенков — худощавый, с чёрными усиками и большими залысинами над высоким морщинистым лбом. До оккупации он работал бухгалтером шахты № 4. Никто не знал, чем он пришёлся по душе Зонсу, — было известно лишь, что начальник жандармерии лично назначил его следователем по особо важным делам и оказывает ему большое доверие. Черенков держался обособленно, почти ни с кем не разговаривал. В полиции его побаивались, и даже Соликовский в его присутствии чувствовал себя не очень уверенно.
Как–то утром в полиции появился ещё один человек — невысокий, аккуратный, с застывшей на лице благочестивой улыбкой. Одет он был в старомодное касторовое пальто с бархатным воротником и старательно отутюженные узкие брючки. Ещё на пороге он снял фетровую шляпу, тщательно пригладил редкие волосы, едва прикрывавшие макушку, потрогал пальцами щегольской яркий галстук. Столкнувшись в узком коридоре с Лукьяновым, вежливо извинился, уступил ему дорогу, затем все с той же улыбочкой вошёл в кабинет Соликовского.
— Ишь ты… вежливый! — удивлённо пробормотал Лукьянов, оглянувшись на пришедшего.
— Кто, Кулешов–то? — охотно отозвался дежуривший у входа полицай. — Да, он человек образованный. Юридический институт кончал!