— Знакомый? — остановился около него Лукьянов.
— А то нет! Мы с Михайлой Емельянычем, почитай, с детства вместях ходим. В гражданскую в одном полку у Деникина служили. Он офицером, а я, значит, в рядовых. Вот тут, в этих местах, и воевали. Было дело…
Тем временем в кабинете Соликовского шёл деловой разговор. Вежливо улыбаясь, как бы извиняясь за то, что вынужден отнимать у начальника драгоценное время, Кулешов торопливо рассказывал:
— По образованию я юрист, так сказать, адвокат. Одно время работал здесь в городе в юридической конторе. Но по призванию я журналист. Что касается полицейской службы, то я к ней никакого отношения не имею. Но, как человек, стоящий на разных идейных платформах с большевиками, как сторонник, так сказать, свободного взлёта творческой мысли, я готов…
— Мне твои взлёты нужны, как дырка в голове, — сердито оборвал его Соликовский; ему этот благообразный, щупленький адвокат явно не нравился. — Нам нужно выловить подлецов, которые мутят народ, нападают на наших людей, распространяют коммунистические листовки. Вот чем тебе придётся заняться! А писаниной заниматься дураков много!
— Да, да, я понимаю, — засуетился Кулешов. — Мне господин Зонс объяснил задачу. Между прочим, имею на этот счёт некоторые соображения…
И, наклонившись к самому уху Соликовского, он быстро зашептал:
— Есть здесь в городе одна особа, которой следует заинтересоваться. Из достоверных источников мне известно, что незадолго до вступления армии Гитлера в Краснодон её вызывали в горотдел НКВД, потом она была отправлена в Ворошиловград. Там работали тайные курсы по подготовке красных разведчиков — один знакомый за преферансом как–то проговорился… И вот недавно эта особа встретилась мне здесь, в Краснодоне. Живёт в посёлке шахты один–бис. Вызвать её, допросить — может, от неё ниточка потянется?
Соликовский откинулся на спинку стула.
— Зовут её как?
— Шевцова. Любовь Шевцова, — поспешно ответил Кулешов.
…Через час Лукьянов ввёл в кабинет начальника полиции невысокую стройную девушку в белом пуховом платке и в темно–синем пальто. Скинув платок, девушка тряхнула светлыми кудряшками и сразу накинулась на Соликовского:
— В чем дело? Возмутительное безобразие! Ни с того ни с сего хватают, тянут в полицию! Что ж это вам — царский режим, да?
— Цыц! — рявкнул на неё Соликовский. — Режим… Я тебе покажу режим, партизанская сволочь! Говори сразу — кто тебе дал задание пробраться в тыл?
— Тю, глянь на него! — в изумлении вскинула брови девушка. — Какое задание? Выдумает такое, что и на голову не налезет. И никуда я не пробиралась, а к себе домой пришла. Что же мне, у чужих людей жить, пока вы тут будете хозяйничать?
— Брешешь!
Скрипнув зубами, Соликовский схватил со стола плеть, подскочил к девушке. Но девушка была, видно, не из пугливых. Сердито сверкнув зеленоватыми глазами, они внятно проговорила:
— Попробуй только тронь, кабан недорезанный! Я тебе такой концерт устрою, что своих не узнаешь. Тоже выискался мне крикун поросячий! Чего ты орёшь, как скаженный?
Тогда вмешался Кулешов. Мягко, с ласковой улыбкой он заговорил:
— Вы не волнуйтесь, Люба. Так вас, кажется, зовут? Присядьте сюда, пожалуйста…
— А я и не волнуюсь. Подумаешь, есть отчего волноваться! — презрительно передёрнув плечами, Люба присела на диван.
— Видите ли, нам все известно, — продолжал вкрадчивым голосом Кулешов, — в ваших интересах признаться во всем. Мы знаем, что вы окончили специальные курсы разведчиков в Ворошиловграде и присланы в город для подрывной работы. Мы знаем даже, кто вас прислал, и ждём от вас только подтверждения. Учтите: искреннее признание смягчит вашу участь. Вы ещё так молоды…
— Ха! Вот ещё новости! — весело всплеснула Люба руками. — Курсы разведчиков! Кто это вам такую чепуху сказал? Скажете тоже — разведчиков! Ну да, училась я на курсах. Только не разведчиков, а медсестёр. Перевязки училась делать! Вот разобьёт вам кто–нибудь голову — зовите меня. Потом курсы эти распались, я и приехала домой.
— Кто это может подтвердить? — быстро спросил Кулешов.
— Да что ж я, одна там училась? Нас там около полсотни было. Спросите хоть у… — и она, не задумываясь, назвала с добрый десяток фамилий.
— Они здесь живут?
— Зачем здесь? В Ворошиловграде, в Кадиевке, в Попасной… Областные ж были курсы!
Два часа бились Соликовский и Кулешов. То заискивающе улыбались, то угрожали расстрелом, то обещали награду, но Люба твердила своё и на все их вопросы отвечала с непритворным возмущением:
— Да чего вы ко мне пристали? Вот ещё новости! Сказала же вам — на медсестру училась!
Так ничего и не добились они от этой бойкой, острой на язык девушки. Наконец Соликовский велел ей убираться вон, и когда Люба, звонко стуча каблучками, вышла из кабинета, устало приказал Кулешову: