Через полчаса к клубу имени Горького подкатили Соликовский, Захаров и двое полицейских. Мигом поднявшись наверх, Соликовский рванул дверь, первым вбежал в просторный зрительный зал.
Евгений Мошков, крепкий, плечистый парень в солдатской гимнастёрке и штатских темно–синих брюках, заправленных в кирзовые сапоги, стоял посреди пустого зала и спокойно разговаривал с пожилой уборщицей.
Соликовский подбежал к нему, ткнул пистолетом прямо в лицо.
— Руки вверх!
— В чем дело? — недоумевающе спросил Мошков.
— Дурачком прикидываешься?
Сильный удар рукояткой пистолета по голове свалил Мошкова. Толкнув ногой распластавшееся на полу тело, Соликовский повернулся к полицаям.
— Обыскать здание!
Громко топая коваными сапогами, полицаи забегали по пустым коридорам. Вскоре откуда–то сверху послышались их торжествующие возгласы:
— Нашли!
На чердаке, под старыми декорациями, полицаи обнаружили мешки с немецкими подарками.
Избитого, окровавленного Мошкова кинули в сани. Не заезжая в полицию, Соликовский бросился отыскивать других работников клуба.
Ближайший помощник Мошкова — художественный руководитель клуба Виктор Третьякевич был дома. Он спал. Полицаи ворвались в квартиру и, не дав ему опомниться, скрутили руки полотенцем.
— Теперь на Банковскую! — крикнул кучеру Соликовский.
На Банковской жил главный администратор клуба Иван Земнухов.
Соликовский долго стучался в дом Земнуховых. Никто не отвечал. Тогда полицаи взломали дверь — пусто…
— Ладно, никуда от нас не денется, — махнул рукой Соликовский. — Поехали…
Возвратившись в полицию, он прежде всего ухватился за телефон. Ему не терпелось поскорее доложить Зонсу о том, что приказание начальника жандармерии успешно выполнено.
— Все цело? — спросил его Зонс.
— Да почти все, за исключением нескольких пачек сигарет, — не скрывая радости, отрапортовал Соликовский.
— Немедленно пришлите все в жандармерию, — распорядился Зонс. — Узнали, кто это сделал?
— Так точно! Преступники задержаны и находятся сейчас в камере. Как прикажете с ними поступить?
— Решайте сами, — ответил Зонс. — Пусть местное население узнает, что оккупационные власти не вмешиваются в дела органов гражданского самоуправления. Не, думаю, надо наказать их как следует, чтобы другим неповадно было.
— Это уж будьте спокойны! — польщённый доверием, заявил Соликовский.
Довольно потирая руки, начальник полиции забегал взад и вперёд по кабинету. Он даже не заметил, как невысокий худой юноша в больших роговых очках вошёл в комнату, откинув свисавшую на лоб каштановую прядь, осмотрелся по сторонам и подошёл к Соликовскому.
— Мне сообщили, что полиция арестовала двух моих товарищей. Я пришёл выяснить, в чем дело…
— А ты кто такой? — вскинул брови Соликовский.
— Я главный администратор клуба имени Горького. Фамилия моя Земнухов.
— Ага, тебя–то нам и не хватало, — усмехнулся Соликовский. — Ну–ка, подойди поближе…
Земнухов спокойно шагнул вперёд. Соликовский медленно поднялся со стула, подошёл к нему и сильным ударом сбил его с ног. Звякнули и разбились о пол очки…
Это было первого января 1943 года.
— С этого дня все и началось…
Подтынный несколько раз жадно затянулся дымом, закашлялся. Наконец после долгой паузы отложил в сторону папиросу.
— Сначала Соликовский сам допрашивал трёх арестованных, — продолжал он рассказ. — Долго сёк их плетью — хотел заставить признаться в краже, требовал назвать соучастников. Но Мошков, Земнухов и Третьякевич все отрицали. Они заявили, что даже не представляют, каким образом пропавшие мешки оказались на чердаке клуба. Потом Соликовскому надоело возиться с ними, и он поручил вести следствие Захарову.
— На допросах арестованных спрашивали лишь о краже подарков, не связывая это с деятельностью подпольной организации? — спросил следователь.
— Да, Соликовский интересовался только подарками. Ведь никто в полиции тогда ещё не знал, что Мошков, Земнухов и Третьякевич являются участниками подпольной организации. Мы тогда ещё многого не знали…
8. ЧЕГО НЕ ЗНАЛИ ПОЛИЦАИ
Тёплым сентябрьским утром на пустынной окраинной улице Краснодона встретились два приятеля. Один — высокий, худой, в старом пиджаке с изодранными локтями и порыжевших запылённых сапогах, другой — небольшого роста, вихрастый, в роговых очках.
— Витька, ты? Худющий какой, не узнать! Откуда, каким ветром?