Виктор умолк, закусив губу, чтобы не расплакаться. Ваня сидел насупившись, перебирая пальцами свисавшую на лоб прядь волос.
— Ну ладно! — словно очнувшись, тряхнул светлым чубом Виктор. — Давай поговорим, как дальше жить будем. Кто из надёжных ребят есть в городе?
— Хороших ребят много! — Сразу оживившись, Ваня начал перечислять, загибая пальцы: — Вася Левашов здесь, Жора Арутюнянц, Олег Кошевой. Серёжка Тюленин тоже в городе, Юра Виценовский, Майя Пегливанова из Первомайки — помнишь, комсорг первой школы, черноглазая, на собраниях всегда выступала?
— Помню Майю, — кивнул головой Виктор. — Что же вы — собираетесь вместе, чем занимаетесь? Немцы как — не трогают вас?
— Что ж немцы… — мрачно проговорил Ваня, — известное дело: лютуют. Рыскают по домам, коммунистов ищут. Комсомольцев, правда, пока не трогают.
— Ну, а вы их? — нетерпеливо спросил Виктор. — Вы их что же — сторонкой обходите?
Ваня растерянно улыбнулся, будто его уличили в чем–то нехорошем, потом обнял друга за плечи.
— Понимаешь, Виктор, мы уже с Васей Левашовым говорили: надо нам объединиться, создать комсомольский отряд мстителей. Если по–настоящему взяться, можно таких дел натворить! Ты как на это смотришь?
— Я за этим и пришёл сюда, — твёрдо сказал Виктор. — У меня теперь одна цель — бить фашистов, пока хоть один останется на нашей земле, мстить им за все: за эту войну, за пожары, за Ивана Михайловича…
— Ты знаешь, — зашептал Ваня, — у нас уже кто–то действует. Недавно на хлебном ларьке появилась листовка: «Долой гитлеровские двести грамм, да здравствует сталинский килограмм!» Здорово, правда? И в Первомайке, говорят, тоже листовки видели.
— Кто их пишет, не знаешь? — оживился Виктор.
Ваня пожал плечами.
— Надо немедленно установить с ними связь и объединиться! — Виктор встал. — Я сам этим займусь. А ты пока переговори с ребятами. Дня через два–три соберёмся у меня.
Через несколько дней Виктор снова пришёл к Ване.
— Я все узнал! — радостно сообщил он. — Листовки распространяют Серёжа Тюленин и Валя Борц. У них целый отряд — Стёпа Сафонов, Володя Куликов, Сеня Остапенко, Тося Мащенко, Леонид Дадышев. Серёжка даже оружием запасся, несколько автоматов в степи подобрал и спрятал. Листовку, что на хлебном магазине была, он сочинил… — В голосе Виктора звучало восхищение. — Поди ж ты: моложе нас, а уже действуют, пример нам подают. Словом, передай ребятам: завтра сбор у меня. В семь вечера. Серёжка своих тоже приведёт.
В конце сентября в доме Третьякевичей собрались старые друзья по школе, по детству. Первыми пришли Василий Левашов и Жора Арутюнянц, затем Ваня Земнухов и Олег Кошевой. Серёжа Тюленин появился в сопровождении всей своей «боевой группы». В маленькой комнатке стало тесно.
Виктор Третьякевич привычным жестом пригладил волосы и поднялся из–за стола. Два года подряд он был вожаком комсомольской организации школы имени Ворошилова, и вот сейчас всем на миг показалось, что идёт самое обычное школьное собрание и Виктор поведёт речь об успеваемости комсомольцев, о комсомольских поручениях…
— Друзья, — спокойно и просто начал Виктор, — разрешите объявить наше комсомольское собрание открытым. Предлагается следующая повестка дня: «Смерть фашистским оккупантам!» Кто за — поднимите руки.
Все дружно подняли руки. Повестка дня была принята единогласно.
Это было одно из самых коротких собраний, какое проводили когда–либо краснодонские комсомольцы. В прениях не выступали, потому что никакими словами нельзя было выразить то, что чувствовал каждый. Решили: объявить беспощадную борьбу фашистам, жестоко мстить всеми возможными средствами, делать все, чтобы поскорее изгнать их с родной земли.
Для руководства подпольной работой создали штаб. Комиссаром организации единодушно избрали Виктора Третьякевича, начальником штаба — Ваню Земнухова, Олег Кошевой был назначен начальником разведки.
Уже начали расходиться, когда Серёжа Тюленин спохватился: