В тот самый день, когда Захаров собирался выпустить Мошкова, Земнухова и Третьякевича, я был в городской полиции и видел, как к Соликовскому прошёл немецкий жандарм с пакетом. Через минуту Соликовский выскочил из кабинета страшно возбуждённый и, сунув какую–то бумажку дежурному полицаю, приказал ему: «Беги по этому адресу и приведи его сюда немедленно!»
Вскоре полицай привёл к Соликовскому молодого парня, бледного, испуганно смотревшего по сторонам. Это он выдал полиции «Молодую гвардию», назвал всех её участников.
9. ПРЕДАТЕЛЬ
В пакете, который немецкий жандарм принёс Соликовскому, был всего один листок. Маленький листок из школьной тетради с неровными рваными краями. Расплывчатые, наспех написанные строчки разбегались по нему волнистыми, гнутыми линиями:
Заявление
начальнику шахты 1-бис
господину Жукову
В Краснодоне организована подпольная комсомольская организация «Молодая гвардия», в которую я вступил активным членом. Прошу в свободное время зайти ко мне на квартиру, и я все подробно расскажу. Мой адрес: ул.Чкалова, № 12, ход 1‑й, квартира Громова Василия Григорьевича.
20 декабря 1942 года
Почепцов Геннадий.
— Господин гауптвахтмейстер приказал немедленно заняться этим, — сказал жандарм, вручая пакет.
Соликовский читал и не верил своим глазам. Лицо его покрылось густыми багровыми пятнами, ладони рук вспотели…
Несколько раз он нетерпеливо выглядывал в коридор, спрашивал, не пришёл ли Давыдов, выбегал даже на улицу. «Самому надо было пойти, — мысленно ругал он себя, — этот бирюк пока доплетётся… Неужели упустим?»
Когда в кабинет вошёл юноша с бледным, нервным лицам и безвольно опущенными руками, Соликовский обрадованно бросился к нему:
— Ты Почепцов?
Тот кивнул.
— Твоё? — Соликовский указал на стол, где лежало заявление.
Почепцов снова кивнул.
— Ну, выкладывай все. Быстро! И смотри мне… — Соликовский взял со стола ремённую плеть, поднёс её к самому лицу Почепцова.
— Нюхал?
Почепцов отшатнулся, на лбу его выступила испарина.
— Сейчас… Сейчас я все расскажу. Я не виноват! Я ничего не делал… Я только так вступил, просто так… — шаря непослушными руками по карманам, забормотал он. — Я все расскажу. Это они все делали! Они все… Вот…
Вынув из кармана скомканную бумажку, он поспешно протянул её Соликовскому.
— Вот тут… Тут все записаны… Третьякевич, Кошевой, Туркенич, Шевцова, Тюленин, Левашов… Все! А вот тут первомайская группа, у них Попов главный… Я вам все расскажу… У них и оружие спрятано. Я вам их склад покажу, я видел…
Через час Соликовский знал все.
Вызвав к себе Захарова и Подтынного, он отдал им списки, составленные Почепцовым, приказал:
— Сегодня же ночью арестовать! Всех!
В сером бараке тревожно захлопали двери, коридор наполнился гулким топотом кованых сапог. Патрульные отряды полицейских спешно отправлялись в город.
Окинув взглядом съёжившуюся, дрожащую фигуру Почепцова, Соликовский усмехнулся:
— Можешь идти домой. Батьке привет передай. Только никуда не отлучайся. Ещё понадобишься…
Почепцов испуганно затряс головой.
— Н-нет, домой мне нельзя… Они… Они меня…
— Ладно, — усмехнулся Соликовский. — Переночуешь в камере. А завтра тебе некого будет бояться…
В пустой тёмной камере Почепцов присел на холодный земляной пол, уткнув голову в колени. Спутанные, лихорадочные мысли беспорядочно замелькали в воспалённом мозгу. Будто в калейдоскопе, завертелись перед глазами, поплыли в розовом туманном мареве какие–то фантастические видения…
Откуда–то из мрака выплыло печальное женское лицо. Ласковые, грустные, давно поблекшие глаза, вокруг губ — мелкие частые складки. Губы чуть заметно шевелятся, шепчут: «Жалкий ты мой, единственный…» Мать. Она ещё ничего не знает, ждёт дома сына, как всегда, скорбно подперев кулаком щеку, думая какую–то свою невесёлую вечную думу…
Вдруг настойчивый скрипучий голос прошипел над ухом: «Пока не поздно, сообщи кому следует все… Немцы щедро заплатят. Проси корову, а может, и дом подарят…» Маленькие глазки воровато бегают по сторонам, на худой длинной шее жалко бьётся острый кадык… А как отчим испугался, когда увидел на столе немецкие сигареты! Он все время допытывался: с кем ходишь, чем занимаешься? И всегда радовался, когда Геннадий приносил домой найденную в степи вещь — солдатский ремень, противогаз, зажигалку… А тут испугался…