Прошла неделя с тех пор, как Соликовский и Подтынный поселились в сером бараке. Каждую минуту они ждали команды покинуть город. Круглые сутки во дворе полиции стояли две пароконные повозки, готовые в любой миг унести их подальше на запад. Соликовский то и дело под разными предлогами звонил в жандармерию, чтобы удостовериться, что хозяева его ещё здесь и о нем не забыли.
И вот однажды в серый барак, пришёл неизвестный мужчина — поджарый, в коротком пальто и фетровой шляпе, со стеком в руке. Небрежно прикоснувшись стеком к плечу проходившего по коридору Подтынного, он на чистом русском языке с едва приметным акцентом произнёс:
— Мне нужен господин Соликовский. Закрывшись в кабинете, он просидел наедине с Соликовским около часа. Подтынный ждал в соседней комнате, жадно прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, но ничего не смог разобрать. Когда неизвестный вышел, Подтынный бросился к своему начальнику.
Никогда ещё не видел он Соликовского таким жалким и напуганным.
— Что случилось? — встревоженно спросил Подтынный.
Соликовский не ответил. Он подбежал к окну, удостоверился, что повозки стоят на месте, затем отрывисто приказал:
— Закрой дверь! Живо!
Подтынный поспешил накинуть крючок, дважды повернул ключ в двери. Тем временем Соликовский вынул все ящики из письменного стола, вытряхнул из них бумаги прямо на пол. Потом, не разбирая, ухватил обеими руками кипу бумаг, протянул их Подтынному:
— В печку! Кидай все подряд. Скорее! Подтынный растерянно смотрел на бумаги.
— Ну, чего уставился! — прикрикнул на него Соликовский. — Приказано все уничтожить — ясно теперь тебе? Этот хлыщ из германской контрразведки. Через день–два красные будут здесь!..
Они вдвоём лихорадочно кидали в огонь многочисленные директивы из горуправы, ведомости на выдачу жалованья полицаям, списки арестованных, протоколы допросов…
В руки Подтынному попалась жёлтая картонная папка с чёрными тесёмками. Аккуратным почерком Кулешова на обложке было выведено: «Дело о «Молодой гвардии». Подтынный раскрыл её — в папке сиротливо белел единственный листок — донос Почепцова.
Подтынный положил папку на кучу пепла и смотрел, как синие язычки пламени подбирались к белеющему листку и он медленно, будто нехотя, свернулся в трубку и вдруг вспыхнул, выстрелив вверх тоненькой струйкой дыма…
Покончив с бумагами, Соликовский торопливо оделся, нахлобучил на лоб мохнатую папаху с красным верхом. Сунув влажную руку Подтынному, вскочил в повозку, скороговоркой пробормотал:
— В Дьяково смотаюсь… Жинку надо найти. Ты тут… побудь за меня! Я скоро… С Зонсом держи связь в случае чего… А я… я скоро… — И уже на ходу, пересиливая грохот рванувшейся с места подводы, докончил: — …верну–у–усь!..
Первым желанием Подтынного было броситься в другую повозку, помчаться следом за Соликовским. Дикий страх овладел им. Он уже подбежал к беспокойно всхрапывающим лошадям, отвязал поводья… Но, пересилив себя, остановился. Бежать самому, без разрешения немецкого командования? Но куда? Ведь они все равно разыщут его и не простят двойного предательства. Нет, его судьба теперь целиком в руках Гендемана и Зонса. Ему нельзя отрываться от них…
Подойдя к телефону, Подтынный попросил соединить его с Зонсом и, стараясь говорить спокойно, доложил:
— Господин гауптвахтмейстер? Говорит фельдфебель Подтынный. Бывший начальник полиции Соликовский только что бежал из города, передав мне свои полномочия. Жду ваших распоряжений…
В это же время в отдельной комнате городского ресторана, отведённой для особо почётных гостей, шёл деловой разговор. Поджарый немец, небрежно постукивая кончиком стека по ножке стола, говорил сидевшему напротив него благообразному человечку с лицом скопца:
— Мы давно следим за вами, господин Кулешов. В нашем управлении заведена специальная папка на ваше имя. О, там есть очень любопытные документы! Уверен, что большевики дорого дали бы, чтобы завладеть ею… Но вы нам нужны. Поэтому большевики не получат эту папку… Надеюсь, вы догадываетесь, что это по нашему требованию вас освободили от работы в полиции? Мы позаботились о том, чтобы весь город узнал: немцы вам не доверяют! Вам нечего бояться большевиков, господин Кулешов. Они вас не тронут…
Кулешов подавленно молчал. Наполненная до краёв рюмка, которую он держал обеими руками, предательски дрожала.
— Я хочу уйти с вами, — наконец проговорил он.
— Чепуха! — Немец сердито швырнул салфетку. — Вы нужны нам здесь. Постарайтесь запомнить все, что я вам скажу, Кулешов. Когда в город вступят большевики, вы выйдете их встречать. Вы будете кричать на всех перекрёстках о зверствах, которые чинили немцы, обо всем, что вы видели, когда вас насильно заставили работать в полиции. Говорите всю правду — тогда вам поверят… Мы дадим вам знать, когда вы нам понадобитесь. Не предпринимайте ничего сами, чтобы не вызвать подозрений. Вам ясно? Всего хорошего, господин Кулешов!