— Вы? — спросила она.
— Вас это, кажется, удивляет, — с улыбкой ответил Венцов. — Да, это я. Грипп одолевает. Дайте порошков.
— Садитесь, пожалуйста.
У него оказалась небольшая температура.
— Хорошо, что пришли, — сказала Ольга, протягивая ему таблетки. — Отвратительная манера запускать грипп. Три раза в день по одной таблетке. Как дела на комбинате?
— Сейчас затишье, — ответил Венцов. Присев на маленький японский стул, главный инженер, казалось, сложился вдвое.
Ольге хотелось поговорить с ним, в этом человеке было что-то от её мирного городского прошлого, но в коридоре ждали больные, и Венцову пришлось уйти.
Он явился к Ольге через несколько дней, вечером, когда она сидела у круглой японской печки, в которой весело потрескивали дрова.
Ольга и удивилась и обрадовалась в одно и то же время.
— Извините меня за вторжение, — вежливо сказал Венцов. — По пути к вам все подыскивал причину, но так и не нашёл. Мой грипп давно кончился. Честно говоря, я пришёл просто так. Ну, в гости, что ли…
Он улыбнулся, но глаза его сохранили при этом грустное выражение.
— Что ж, садитесь, — сказала Ольга, все ещё не зная, как ей отнестись к этому неожиданному посещению.
Венцов снял куртку и поправил галстук, повязанный небрежным узлом.
Сев на табуретку, он снова улыбнулся своей растерянной и немного грустной улыбкой. Ольге стало жаль его.
— Очень хорошо, что вы зашли, — сказала она. — Я ведь живу одна. Иногда скучно бывает.
— Я вот тоже один, — негромко отозвался Венцов. — Зимними вечерами такая скука… Никогда не думал, что на Южном Сахалине такие северные зимы. Вы хоть в городке живёте, а мы совсем на отшибе.
…Через полчаса Венцов стал собираться. Ольга чувствовала, что разговора не получилось. Она с преувеличенной любезностью попрощалась с Венцовым и несколько раз просила его заходить. Когда дверь за ним закрылась, она пожалела, что он так быстро ушёл.
На другой день Венцов пригласил Ольгу в кино.
В кинотеатре было много народу. Показывали старую картину, которую Ольга видела дважды: перед войной и во время войны.
На экране шумела летняя Москва, сверкали фонтаны Сельскохозяйственной выставки, освобождалось от лесов величественное здание многоэтажной гостиницы.
Странно и до боли приятно было видеть всё это здесь, на Сахалине…
Из кино Ольга и Венцов вышли молча.
— Я хорошо помню это время, — сказал наконец Венцов. — Тогда я только что поступил на первый курс института. В Москве передвигали здания, открылся Парк культуры…
— А я была тогда совсем девчонкой, — задумчиво сказала Ольга, — лет двенадцати, не больше.
Слово за слово, между ними завязался тот оживлённый разговор, который обычно ведут друг с другом люди, связанные общими воспоминаниями.
— А вы помните первый поезд метро?
— А первый карнавал в Парке культуры?…
— А встречу челюскинцев?
— А стадион «Динамо»?…
И Ольге показалось, что она давным-давно знает этого человека. Ей не хотелось расставаться с ним, и она уже сама пригласила его к себе.
Они долго пытались растопить печку. Сидя на корточках перед открытой дверцей, Ольга зажигала одну спичку за другой, а Венцов, стоя на коленях, изо всех сил дул на сырые щепки.
— Мне уже казалось, — продолжая прерванный разговор, вполголоса произнесла Ольга, — что я могу жить без этого… А вот посмотрела картину — и так захотелось в Москву…
— Вы какой срок обязаны здесь отработать? — вытирая рукой слезящиеся от дыма глаза, спросил Венцов.
— Я… я не знаю, — почему-то смутилась Ольга. — Я поехала добровольно…
— Значит, три года. — Венцову наконец удалось разжечь щепки; слабый голубоватый огонёк побежал по одному из поленьев.
— Три года… — задумчиво глядя на огонёк, повторила Ольга.
— В вашем возрасте это совсем не страшно. Время пройдёт быстро. Есть хороший способ — повесить календарь и отмечать прожитые дни.
— Что вы! — вырвалось у Ольги. — Так, я слышала, только в тюрьме делают.
— Ну почему в тюрьме? — смутился Венцов. — Так делают, когда хотят подогнать время.
Дрова наконец разгорелись. Печка быстро накалялась, сидеть рядом с ней стало уже невозможно. Венцов встал и отряхнул пыль с брюк.
— Дурацкая конструкция! — сказал он. — Разжигается трудно, накаляется быстро, а охлаждается и того быстрей.
Он сел на табуретку, а Ольга устроилась на кровати.
— Скажите, — спросила она, — а. вы сюда тоже добровольно поехали?