— А всё-таки рыбаки скучают, — настойчиво повторил Нырков.
— Так добейся, чтобы они не скучали. Кто у нас парторг?
— А ты член бюро, товарищ Доронин, — тихо сказал Нырков.
Доронин удивлённо посмотрел на него. За всё время Нырков, кажется, впервые обратился к нему так официально.
— Что же ты предлагаешь?
— Не знаю, — покачал головой Нырков. — Я только вижу, что народ тоскует.
— Нужно объяснить людям значение подготовки к путине, дать каждому работу на берегу. Проводить читки газет, организовать кино, самодеятельность…
— Это всё верно, — сказал Нырков. — Но ты всё-таки подумай. А я, пожалуй, напишу в обком, посоветуюсь…
— Напиши, напиши, — кивнул головой Доронин и погрузился в свои подсчёты.
Он был поглощён разработкой плана генерального сражения, которое ему предстояло развернуть через три месяца.
Весной комбинат должен был отвоевать у моря десятки тысяч центнеров рыбы. В связи с этим возникало множество сложнейших вопросов, требовавших немедленного разрешения.
Каким способом добиться скорейшей транспортировки рыбы в посольные чаны и на площадки столового посола? Нечего было и думать осуществить этот сложный процесс вручную. К весне Доронину обещали несколько рыбонасосов, и Венцов разработал подробную схему, по которой рыба должна была попадать прямо к местам посола. Но эта схема требовала серьёзных поправок.
С посольными чанами тоже было немало хлопот. Доронин сам обследовал их и ещё раз убедился в том, что Ольга была совершенно права. Но каустической соды так до сих пор и не прислали. Посоветовавшись с людьми, Доронин наконец нашёл выход из положения. Он распорядился установить близ чанов котёл, и через сутки чаны заблестели, дочиста вымытые кипятком.
Потом Доронин занялся флотом. Всю подготовку к путине он хотел подчинить железному графику, выработанному им совместно с Венцовым и Вологдиной. В этом графике был предусмотрен и планомерный ремонт судов.
Но график систематически нарушался. Людей то и дело снимали с ремонта судов и направляли на производство тары или на жилищное строительство.
Однажды Доронин узнал, что с нового судна внезапно исчез двигатель. Доронин потребовал объяснений у капитана флота. Черемных ответил, что двигатель снят временно по распоряжению главного инженера. Доронин вызвал Венцова. Тот пожал плечами и сказал, что двигатель поставлен на лесопилку, поскольку судно сейчас всё равно не ходит в море.
Через несколько дней с судна исчезли двери и стекла. Доронин собрал руководящих работников комбината и сказал, что будет строго наказывать каждого, кто пытается проводить один вид ремонта в ущерб другому.
После этого он проверил работу судоремонтной мастерской. Каждый вечер директор и парторг проводили в мастерской производственные совещания, посвящённые итогам рабочего дня. Всю старую систему работы пришлось перестроить. Были назначены премии за рационализаторские предложения.
К концу второй недели работа мастерской начала укладываться в график.
Доронину стало казаться, что дело пошло на лад и подготовка к путине приобрела наконец необходимую планомерность. Но как раз в это время произошло событие, которого Доронин никак не ожидал.
Два рыбака — черноморец Федюшин и балтиец Корытов — подали заявления с просьбой отпустить их на материк. Они готовы были даже вернуть полученные ими в своё время авансы.
Доронин читал и не верил своим глазам. Он знал этих рыбаков: оба они работали честно и добросовестно. Что же побудило их подать такие заявления? Плохие заработки? Конечно, рыбаки зарабатывают сейчас меньше, чем во время лова. Но ведь все это с лихвой окупится во время путины. В чём же дело? Почему люди, которые уже собирались выписать сюда семьи, теперь хотят уехать?
Он вызвал Федюшина и Корытова. Корытов сказался больным, и к директору явился один Федюшин. Он стоял перед Дорониным, худощавый, с красным обветренным лицом, в ватнике, подпоясанном солдатским ремнём.
— Что случилось, товарищ Федюшин? — спросил его Доронин. — Для меня ваше заявление явилось полной неожиданностью. Почему вы хотите уехать?
— Так… Решили, — глухо ответил Федюшин. — Если в деньгах какое препятствие, так мы вернём всё, что получили. — Он не глядел на Доронина.
— Погодите! — сказал Доронин. — Всё-таки в этом надо разобраться. Вы живёте в доме или бараке?
— В доме.
— Зарабатываете как?
— Как все.
В этом ответе Доронину послышалось скрытое недовольство.
— Какой же вам смысл уезжать перед путиной? Ведь весной вы в течение месяца заработаете больше, чем в другое время за полгода. Это же просто невыгодно сейчас уезжать.