Анна сказала Ленскому, смеясь заглушенным и дразнящим смехом:
– Джутич остервенел надолго: до конца съемки. Джутич, перестань, вечером в кружке будешь?
Джутич ничего не ответил, и она, быстро снова рассмеявшись, вышла.
Лицо Анны Ор, неправильное, смуглое лицо с яркими губами, внезапно стало серьезным, когда она уселась на извозчичью пролетку. Дав адрес, она откинулась и рассеянно стала глядеть по сторонам. Дважды она ответила на поклоны встречных и улыбнулась третьему… Извозчик подъехал к подъезду гостиницы «Европейская», где Анна Ор занимала номер в бельэтаже.
Швейцар сообщил, почтительно, понизив голос:
– Вас ждут…
Анна Ор сказала со своей обычной манерой, слегка кивнув головой:
– Хорошо.
Она быстро поднялась по лестнице и вошла в номер.
Сидевший на диване полковник Гаввард поднялся:
– Я жду вас десять минут…
– Я не могла раньше: съемка. Сегодня холодно…
Ее голос звучал иначе: это был голос нерешительности, сплавленной с боязнью…
Полковник Гаввард помог ей снять манто, аккуратно повесил его и сообщил:
– У меня срочное дело.
Он говорил по-русски свободно, только слишком твердо выговаривая некоторые слоги.
Анна Ор села в кресло и подняла на него глаза, немного покрасневшие от света юпитеров и грима:
– Я к вашим услугам…
Мистер Гаввард слегка наклонился к ней:
– Я должен вам сообщить, что сегодня ночью случилась крайне неприятная, крайне тяжелая история, о которой я и хочу рассказать вам…
– О, – сказала Анна Ор.
В ее голосе прозвучало беспокойство.
– Гостиница «Бристоль» находится на Пушкинской улице…
– Я знаю эту гостиницу. Я в ней жила в прошлом.
– Это неважно… В этой гостинице остановился прибывший с крайне важными поручениями из Лондона мистер Вельс. Он прибыл в пятницу вечером. В субботу, вчера…
– Вчера, – механически повторила Анна Ор.
– В субботу, вчера, его нашли мертвым в отеле, он был задушен и…
Побледневшая Анна Ор переспросила:
– И…
– И некоторые документы, которые… Одним словом, некоторые бумаги пропали.
Полковник Гаввард повторил сухо:
– Пропали.
Анна Ор спросила тихо:
– Это был грабеж?
– Разумеется. Но не денежный, потому что денег у мистера Вельса имелась ограниченная сумма… Таким образом – это грабеж не денежный. Это политический грабеж.
Они с минуту помолчали. Затем полковник Гаввард сказал вполголоса:
– Это дело будет поручено вам.
Смуглое лицо Анны Ор побледнело.
Она спросила:
– Большевики?..
Мистер Гаввард сказал задумчиво:
– Этого я не знаю. Но некоторые данные говорят о том, что это не были большевики. Вот почему…
Его взгляд скользнул по двери, и он снова понизил голос:
– Дело в том, что у нас есть сведения…
Полковник Гаввард пристально посмотрел на Анну Ор:
– Как ответственному агенту – я должен сообщить вам некоторые подробности…
Анна Ор кивнула головой.
– Дело в том, что французская контрразведка очень заинтересована в том, чтобы…
– Я понимаю, – сказала Анна Ор.
– Вот видите, мисс…
Полковник Гаввард был очень занят своими мыслями и поэтому назвал Анну Ор мисс.
– Вот видите, мисс, мне лично… это, конечно, ни на чем не основано… мне лично кажется, что этот грабеж совершен не без ведома французов, потому что документы, украденные из номера убитого мистера Вельса, очень пригодились бы французскому правительству на Версальской конференции в качестве компрометирующих нас, британцев, документов. И считая…
Полковник Гаввард сухо поклонился:
– И считая вас наиболее подходящим агентом – я поручаю это дело вам. Я считаю…
Анна Ор сказала медленно, ее голос немного дрожал:
– Значит… значит…
Полковник Гаввард кивнул головой:
– Да. Это будет вам оплачено особо, как важное дело. Дело, несомненно, большой трудности…
Она сказала с трудом:
– Я обязана это сделать… Я обязана…
Мистер Гаввард посмотрел на киноактрису и сухо ответил:
– Мне… нам хотелось бы, чтобы это было проведено в кратчайший срок.
Через десять минут полковник Гаввард, уходя от Анны Ор, кратко сказал в коридоре поджидавшему его ординарцу:
– Обратно, в комендатуру.
Анна Ор осталась одна в номере. Она автоматически подошла к зеркалу, поправила густые, иссиня-черные волосы. Затем несколько раз прошлась из угла в угол. И внезапно бросилась ничком на постель. Она пролежала на постели совершенно неподвижно в течение двух часов и только плечи ее изредка вздрагивали…