Завод в Веморке делал на тот момент около 12 килограммов в месяц. Просто для лабораторных исследований большего не требовалось. Урановый проект нуждался в объемах, где счет шел на тысячи. Представители «ИГ Фарбениндустри» прибыли на завод договориться об увеличении производства и готовы были заплатить цену выше рыночной. Вернувшись назад в Германию, они предстали перед рейхсминистром вооружений Фрицом Тодтом.
– Господин генерал-майор, доводим до вашего сведения, что…
– Господа, – перебил Фриц Тодт, – обойдемся без официоза. Все равно не умеете докладывать по форме, при всем уважении к вам, вы не военные. Расскажите, что видели и слышали.
– Мощности завода способны обеспечить необходимое количество тяжелой воды. Даже не видя документации, для вывода нам хватило одного беглого взгляда. Руководство «Норск Гидро» было гостеприимно, и по нашему предложению как такового отказа мы не услышали. Нам рассказали об износе оборудования и устаревшей линии электропередач, которая при полной нагрузке просто не выдержит. Они всем видом старались показать, что им очень жаль отказываться от контракта на такую сумму, но на данный момент он невозможен. Цену, которую мы предложили, не заплатит никто, кроме нас.
– Так, может, мы сможем им помочь? – спросил рейхсминистр.
– Господин генерал-майор, у них не самое современное оборудование, но мы с ним хорошо знакомы. Это рабочие лошадки, которые при должном уходе способны работать как минимум еще пару десятилетий.
– Что вы хотите этим сказать?
– Если мягко, то они лукавят, а по правде, нагло врут. Вернувшись в Осло, за некоторую сумму местный клерк с железнодорожной станции предоставил нам полный список заводских грузопотоков за последние три месяца. И оказалось, что неделю назад во Францию было вывезено 185 кг тяжелой воды. Это небольшое количество, но они об этом молчали. Наше мнение: норвежцы чего-то выжидают и поэтому не идут на сотрудничество.
– Спасибо, господа, за проделанную работу. У нас появилась проблема, и её надо решить, желательно быстрее.
– Господин генерал-майор, в этой папке более детальный отчет и выводы о нашей поездке.
Когда представители химического концерна покинули кабинет, Фриц Тодт несколько минут задумчиво смотрел на папку, потом бегло пролистал и еле слышно произнес: «Это, норвежцы, вы зря». Затем, покинув здание министерства, молча сел в черный «Мерседес 500» 1936 года выпуска. Водитель прекрасно знал, если рейхсминистр молчит, значит, адрес один: улица Тирпиц-Уфер, 74, Верховное командование вермахта.
Через два часа этот доклад внимательно выслушал Гитлер. Ни разу не перебивая, он только менялся в лице. Все присутствующие хорошо знали фюрера и понимали, что точка кипения вот-вот будет достигнута. Когда Фриц Тодт закончил, никто не сводил глаз с Верховного главнокомандующего. Выдержав театральную паузу, Адольф Гитлер с присущим ему напором начал речь:
– Норвегия? Да что они возомнили о себе? Или независимость им надула голову? Так независимость – это дело поправимое, а нейтралитет не больше чем самоуспокоение. Слишком часто я слышу о ней. Если они считают, что переиграют всех и останутся не у дел в этой войне, как в Первой мировой, а на крайний случай Англия и Франция им помогут, то это не только наивно, но и безрассудно. Этот трусишка Чемберлен и галльский петух Лебрен скоро сами будут просить о пощаде. Норвегия делает глупость, а за ошибки надо платить.
Гитлер посмотрел на Вильгельма Кейтеля и продолжил:
– Я надеюсь, вы все прекрасно понимаете важность решения норвежского вопроса для нас. Поэтому приказываю, – он снова посмотрел на военного министра, – разработать план захвата Норвегии и предоставить мне через пять дней.
Фюрер подошел к карте Европы и пристально начал смотреть на страну фьордов. Через пару минут, повернувшись к присутствующим на совещании, он добавил:
– Меня интересует юг Норвегии и все крупные порты с выходом в Северное море. Также Нарвик и Тронхейм. В будущем нам понадобится перекрыть Норвежское море. Министру пропаганды Йозефу Геббельсу поднять агентурную сеть в Норвегии для проведения работы с местным населением. Цель, убедить, что мы приходим защитить их от английской оккупации.
– А что насчет Дании, мой фюрер? – спросил Кейтель.