– Привет, Михаэль! Увидел, ты освободился, думаю, пройдусь к тебе.
– Здравствуй! Я рад тебя видеть. Рад, что ты опять не залез чёрт знает куда и тебя снова не пришлось откапывать, – выдавил из себя улыбку Штенц и, выдержав паузу, с гордостью добавил, – наши зенитчики – красавцы. Ты видел, как он пылал?! Пусть знают. Нечего сюда лезть.
– Да, видел. Незабываемое зрелище. Ты думаешь, они больше не прилетят?
– Боюсь, что это только первый и не последний раз. Но мы дадим отпор.
Лотар снова увидел в его глазах тот блеск бойца, который пропал после февральской диверсии.
– За это надо выпить, – и Михаэль достал из своего сейфа бутылку норвежского шнапса и, довольный собой, произнёс немецкий тост. – Всегда радуйся жизни! С каждым днём мы скорей мертвы, чем живы!
Так они просидели до вечера, вспоминая разные забавные истории, происходившие в их жизни или со знакомыми, а затем мечтали о том, чем будут заниматься, когда закончится война. И хвалили северян, которые тоже умеют делать шнапс, даже не подозревая, что это название переводится с норвежского языка, как «пей залпом».
***
Михаэль был прав: это оказался не последний рейд. Через три недели снова над Веморком был слышен рёв бомбардировщиков. После первой атаки плато, на котором находились завод и гидроэлектростанция, немцы оборудовали дымовыми генераторами, которые выполнили свою задачу полностью, закрыв Веморк непроглядным облаком. Бомбометание было неприцельным, но в этот раз досталось Рьюкану. Большинство жителей, услышав приближающийся гул, спрятались в подвалах, но немногие решили, что атаковать будут только завод и, как в прошлый раз, город отделается только испугом, не догадываясь, что не только пуля – дура, но и бомба тоже. Королевским ВВС эти налеты обошлись дорого, теперь было потеряно два бомбардировщика.
Через неделю Лотар был в Рьюкане и наблюдал за похоронной процессией. С четырнадцатью людьми, погибшими при бомбардировке, прощались всем городком. Он был поражен, узнав, что их ещё не предали земле. С достоинством, сдерживая эмоции, закаленные северным ветром, норвежцы со свойственным им спокойствием провожали своих близких, друзей и соседей в последний путь. Лотар смотрел со стороны на закрытые гробы, не в силах подойти ближе, чувствуя в их смерти и свою вину. Косвенно, но какая разница! Он поймал себя на мысли, что за три года, проведенных здесь, ни разу не видел похороны. Как же для него всё это было непонятно. Если бы не закрытые гробы, которые несли родственники, то он подумал бы, что весь город собрался на праздник. Одетые в бюнад7 жители Рьюкана не выглядели людьми, в жизни которых произошло трагическое событие. Хельг был прав, рассказывая, как они совмещают две религии, где одна служит продолжением второй. С одной стороны, смерть викинга – это всегда был пир, потому что, в отличие от других, он обретал новую жизнь, и оставшиеся в живых, здесь, на земле, радовались за него. А с другой стороны, все затраты на похороны брала на себя христианская церковь. «Только норвежцы могли это совместить, наверно, это и есть первый шаг», – с восхищением подумал он, вспомнив слова Руво о единой мировой религии.
Когда процессия прошла, Лотар подошел к берегу реки Мана и, уже стараясь не думать ни о чём, просто смотрел на каменистое дно сквозь абсолютно прозрачную воду. Справа он услышал всплеск и оглянулся. На берег мокрая, держа в зубах маленькую ручьевую форель, которая продолжала сопротивляться, вышла Ада и гордой походкой, делая вид, что не обращает никакого внимания на него, понесла добычу под небольшой обрыв. Логдэ знал точно, сегодня она придет.
– Привет! Видел, как ты смотрел на похороны, и на обратном пути, думаю, зайду, поговорим. Не видел тебя с того раза, когда были на озере. Как у тебя дела? – услышал он за спиной голос Хельга.
И Лотар поделился своими мыслями и вопросами, которые возникли у него при виде похоронной процессии. Единственное, не упомянул Руво. Ещё он рассказал, что на душе образовался осадок в виде вины перед погибшими и он его очень гнетёт. Хельг внимательно, не перебивая, выслушал и, усмехнувшись, сказал:
– Наконец-то, мой немецкий друг, ты начал что-то понимать. Помнишь, я тебе сказал там, на озере, это земля бессмертия. Здесь умирают только чужеземцы, а кто понимает всю её суть, они не умирают, они меняют адрес. И знаешь, Лотар, мне кажется, ты начинаешь понимать эту сущность. Вообще, я скажу тебе честно, ты изменился после того, как тебя вытащили из-под завала.
– Откуда ты знаешь, я же не рассказывал! – удивился Лотар.