Через неделю Лотар был в Рьюкане и наблюдал за похоронной процессией. С четырнадцатью людьми, погибшими при бомбардировке, прощались всем городком. Он был поражен, узнав, что их ещё не придали земле. С достоинством, сдерживая эмоции, закаленные северным ветром, норвежцы со свойственным им спокойствием провожали своих близких, друзей и соседей в последний путь. Лотар смотрел со стороны на закрытые гробы не в силах подойти ближе, чувствуя в их смерти и свою вину. Косвенно, но какая разница! Он поймал себя на мысли, что за три года проведенных здесь ни разу не видел похороны. Как же для него всё это было непонятно. Если бы не закрытые гробы, которые несли родственники, то Лотар подумал бы, что весь город собрался на праздник. Одетые в бюнад (норвежский национальный костюм), жители Рьюкана не выглядели людьми, в жизни которых произошло печальное событие. Хельг был прав, рассказывая, как они совмещают две религии, где одна служит продолжением второй. С одной стороны, смерть викинга, это всегда был пир, потому что в отличие от других, он обретал новую жизнь и оставшиеся в живых, здесь на земле, радовались за него. А с другой стороны, все затраты на похороны брала на себя христианская церковь. «Только норвежцы могли это совместить, наверно, это и есть первый шаг», — с восхищением подумал Лотар, вспомнив слова Руво о единой мировой религии.
Когда процессия прошла, Лотар подошел к берегу реки Мана и, уже стараясь не думать не о чём, просто смотрел на каменистое дно сквозь абсолютно прозрачную воду. Справа он услышал всплеск и оглянулся. На берег, мокрая, держа в зубах маленькую ручьевую форель, которая продолжала сопротивляться, вышла Ада и гордой походкой, делая вид, что не обращает никакого внимания на Лотара, понесла добычу под небольшой обрыв. Логдэ знал точно, сегодня она придет.
— Привет, Лотар! Видел, как ты смотрел на похороны и на обратном пути, думаю, зайду, поговорим. Не видел тебя с того раза, когда были на озере. Как у тебя дела? — услышал Логде за спиной голос Хельга.
И Лотар поделился своими мыслями и вопросами, которые возникли у него при виде похоронной процессии. Единственное, только не упомянул Руво. Ещё он рассказал, что на душе образовался осадок в виде вины перед погибшими, и он его очень гнетёт. Хельг внимательно, не перебивая, выслушал и, усмехнувшись, сказал:
— Наконец-то мой немецкий друг, ты начал что-то понимать. Помнишь, я тебе сказал, там, на озере, это земля бессмертия. Здесь умирают только чужеземцы, а кто понимает всю её суть, они не умирают, они меняют адрес. И знаешь, Лотар, мне кажется, ты начинаешь понимать эту сущность. Вообще, я скажу тебе честно, ты изменился после того, как тебя вытащили из-под завала.
— Откуда ты знаешь, я же не рассказывал! — удивился Лотар.
— Поверь, мне не надо быть на заводе, чтобы знать, что там происходит. Рьюкан — очень маленький город и о таких событиях здесь знают даже младенцы.
— Хельг, ответь, пожалуйста. Я смотрел на заросший склон ущелья напротив, и у меня возник такой вопрос. Там есть пещеры?
— Лотар, если это гора, в ней однозначно есть пещеры. Скажу честно, я никогда не был на этом склоне и не видел их, как и на другом.
В этот момент из-под обрыва вышла Ада, и присев на берегу, умываясь, начала облизывать передние лапы.
— Вот кто там был и всё знает. Сто процентов, — взглянув на маленькую рысь, сказал Хельг. — Она может хотела бы рассказать, но мы ничего не поймем.
И Лотар, n-ый раз за сегодня вспомнил Руво, который говорил, что они знают, даже о чём молчит рыба.
— Но кто-то, кроме Ады, тоже был? — не унимался Логдэ.
— Погода хорошая, времени хватает. Я расскажу тебе одну историю, которая стала легендой, но мне она кажется правдоподобной. Человек, с которым это случилось, работал на строительстве гидроэлектростанции Веморк в 1909 году. Тогда не было канатной дороги на солнечное плато, ты понял, о чём я говорю, и он один решил подняться по склону. Наверх он так и не дошёл, но и назад на стройку тоже не вернулся. Его начали искать, но всё было безрезультатно. И вот через двое суток он вышел около небольшой деревни Омотсдаль. Потеряв память, полностью седой, он несколько дней боялся открыть глаза, кричал, что ненавидит солнце. Его приютили в местной церкви, и когда он немного успокоился, рассказу этого рабочего никто не мог поверить. Память понемногу возвращалась к нему и он уже вспомнил, как его зовут, что он работает на строительстве гидроэлектростанции. За начальником приехала сюда машина и тот, взяв с собой одного из его друзей, так как близко этого бедолагу не знал, поехал в Омотсдаль. Рабочий рассказал, что, когда он поднимался на плато, увидел вход в пещеру, заваленный не полностью ветками. Любопытство взяло своё, и он залез туда. Через несколько шагов он оглянулся посмотреть на вход, где ещё виднелся серый свет и в этот момент провалился вниз. Летел недолго и приземлился, упав на бок. Не зная, что делать, он начал кричать. И по его словам, рядом раздался голос, который сказал, что мало того никто не звал сюда, ещё и кричит. Он вскочил на ноги и побежал в полной темноте, держа левую руку впереди себя, а правой стуча по стене пещеры. Дальше он не помнит, сколько прошло времени. Помнит, что думал только о погоне за ним и не останавливался. Врачи подтвердили полное истощение организма и проблемы со зрением. Он действительно два дня был в полной темноте и, увидев небольшой свет, уже не смог открыть полностью глаза, а просто побежал на него. Таким его нашли около пещеры. Расстояние, Лотар, между Веморком и Омотсдаль, по прямой линии, сквозь горы — около тридцати километров. А начальник стройки, вернувшись в Веморк, категорически запретил подниматься на плато. Вот, что я могу тебе рассказать о здешних пещерах.