— Ранта? Сколько их?
— Четверо, господин, вместе с Рантой.
— Ты видел у них мой портфель?
— Да, господин, и портфель и палку.
— Проклятие! Куда же они шли?
— Дело было так, господин: когда они увидели меня, Ранта позвал меня и показал портфель. «Видишь, — говорит, — это портфель твоего господина. А знаешь, что в нем?» Тут я испугался…
— Что еще сказал этот негодяй?
— Он сказал: черт уже пришел по вашу душу.
В бессильной ярости господин Муса скрежещет зубами и ударяет кулаком по столу.
Джаменг испуганно отодвигается назад. Он хотел было что-то сказать, чтобы смягчить впечатление, которое произвело на Мусу это известие, однако, тот не дает ему говорить:
— Куда он пошел?
— Я побоялся его спросить, господин.
— Пусть идет, куда хочет. Такому, как он, никто не поверит! Вор! Кто поверит вору? А если он пошел к коменданту…
— Да, господин, они что-то говорили о господине коменданте.
— Пак комендант уехал в город. А если Ранта вздумает пойти в город, я прикажу, чтобы его схватили. Вор несчастный!
Джаменг продолжает молча сидеть на полу, Муса зовет жену:
— Нах! Нах! Готова?
Из соседней комнаты доносится голос жены:
— Сейчас.
Муса смотрит на гостя.
— Хорошо, Джаменг. Можешь идти.
И он протягивает ему ассигнацию.
Низко кланяясь, Джаменг выходит из гостиной. Не вставая со стула, Муса снова кричит:
— Готова, Нах?
— А как драгоценности? Тоже брать?
— Вот глупая. Конечно!
Солнце уже клонится к закату. Жена подает кофе. Муса поспешно пьет.
— Когда тебе трудно, ты обычно куришь.
Лицо господина Мусы светлеет. Он улыбается, поднимает глаза на жену.
— Эх, забыл! Принеси-ка сигары.
Жена выходит и через минуту возвращается с ящиком сигар. Муса берет сигару, жена чиркает спичкой и дает ему прикурить. Муса глубоко затягивается и выпускает дым через рот и нос. Солнце уже зашло. Жена идет в соседнюю комнату и возвращается с зажженной керосиновой лампой. В гостиной становится светло. Господин Муса берет лампу из рук жены и ставит ее на подставку. Оба садятся, задумываются. Неожиданно с улицы доносится:
— Салам алейкум!
Вслед за этим в гостиную, сопровождаемый Роджали, входит пак Касан. Это молодой еще человек с пронизывающим взглядом, небритый, с всклокоченными волосами. На нем темно-коричневая рубаха, подпоясанная широким ремнем, и широкие суконные штаны, на ногах почти новые ботинки. Не дожидаясь приглашения, он садится рядом с хозяйкой, бросает быстрый взгляд на господина Мусу.
— Важное дело, пак резидент?
— Мой портфель у Ранты. Ранту ты знаешь. И знаешь, что у меня в портфеле.
— Сейчас идти, пак резидент?
— Твои люди с тобой?
— Да, здесь на улице.
— Оружие взяли?
— Оружие?
Касан поднимается, смеясь, хлопает по карману штанов.
Господин Муса повеселел. Он смотрит на жену.
— Может быть, нам еще и не придется бежать.
Касан громко хохочет.
— Бежать? Мы с каждым днем становимся сильнее, пак! Когда надо покончить с этим Рантой?
— Сейчас!
Отдав по-военному честь, пак Касан выходит из гостиной. Роджали продолжает стоять у двери, ожидая приказаний и поминутно поднимая глаза на хозяина. Увидев его, Муса в гневе кричит:
— А ты что стоишь как пень! Иди помоги Касану.
Роджали молча уходит. Хозяин и хозяйка одни. Где-то лают собаки — одна, потом другая. Спокойно и уверенно Муса говорит, не глядя на жену:
— Аллах всегда с нами.
Он смотрит на жену, которая все это время молча наблюдала за ними, теребя кофточку.
— Ты что молчишь?
Она отрицательно качает головой.
— Сердишься?
Она снова качает головой, продолжая теребить кофточку.
— Верь, аллах всегда на стороне правых, — строго говорит он и смотрит на жену, ожидая ответа.
Но та отводит глаза и только вяло кивает головой. Мусе это не нравится.
— Значит, ты не веришь в бога?
— Я не говорила этого.
— Значит…
Она встает, намереваясь уйти, однако Муса хватает ее за руку, с силой усаживает на стул и угрожающе говорит:
— Может быть, ты не веришь, что аллах с нами?
Жена вынуждена ответить:
— Да, я не верю, что аллах с нами. Только сейчас я узнала, что ты в банде дарульисламовцев.
— Ну и что тут плохого? Все делается по воле аллаха.
Жена хочет высвободить руку, но Муса стискивает ее еще крепче.