Смиритесь. Выполняйте все его прихоти. Записку уничтожьте."
Ольга с благодарностью посмотрела на Филипыча, который ответил ей заговорщическим взглядом и, когда тот вышел из комнаты, принялась за принесенную им еду - сначала преодолевая отвращение, а затем уже как делала это обычно - ведь теперь ей действительно понадобятся силы. И очень скоро. Покончив с завтраком, она снова легла на кровать, обреченно ожидая приезда своего насильника, желая только одного, чтобы это произошло как можно позже. Когда под окном послышался шум мотора подъезжающей машины, Оля не сдержавшись, заплакала от безысходности...
Сразу пройдя в гостиную, Мышастый с удовлетворением выслушал бойко отрапортовавшего Филипыча.
- Так говоришь, к вечеру ожила? - с удовлетворением переспросил он, опрокидывая в себя рюмку коньяка и запивая его глотком крепкого кофе со стола, накрытого подручным к его появлению.
- Да. А потом я пришел и провел с ней доверительную беседу, все как вы велели. В общем, девчонка ко всему готова, сопротивляться не будет, сегодня уже завтракала - копит силы для побега. - Филипыч, не выдержав, рассмеялся.
- А что насчет родственников? Искать не будут? Узнал? - тоже смеясь, поинтересовался Мышастый.
- Уезжая, никому ничего не говорила. Куда, чего... Родителям уже с полгода как не писала, мужа нет, фраерок у нее какой-то имеется, так тот в отъезде был, она ему даже записки не оставила. Приглашение, как и велено было, захватила с собой.
- Ладно, - вставая, произнес пахан, - держи, заслужил.
- И сунул Филипычу пачку денег - хороших помощников он поощрял.
- Слушайте, Антон Алексеевич, - вдруг как-то жалобно попросил старик уже удаляющегося шефа. - А может, вы того-этого... Когда натешитесь-то с ней вдоволь, может и мне чего перепадет, а? Уж больно девчонка-то хороша, а? - Он не мигая смотрел на удивленно обернувшегося Мышастого собачьи-просящим взглядом. - Уж не откажите, а?
- Куда тебе, старый греховодник. Иди вон лучше свой чифирь завари, а то еще не все остатки зубов пожелтели, - бросил тот хмуро, однако пообещал:
- Подумаю! - Сказал он это лишь для того, чтобы отвязаться; вообще-то Мышастого просьба рецидивиста насторожила - распустился вконец. А это значит, стал опасен. Ишь, чего удумал, пень трухлявый, Ольгу ему подавай! Да это же просто смешно! Такую королеву...
Предварительно постучав, как и подобало галантному мужчине, переступающему порог женских покоев, Мышастый застал "королеву", как он только что выразился про себя, сидящей на кровати. Она куталась в халат и глядела на него исподлобья презрительно-ненавидящим взглядом. Он протянул молодой женщине приготовленный заранее пышный букет роз, но, не видя никакого отклика с ее стороны, положил цветы на стол.
- Ну что, Оленька, будем сердиться, да? - невинно-ласковым тоном поинтересовался "режиссер", словно между ними произошло всего лишь какое-то маленькое недоразумение - так, пустячок. - Право же, зря вы на меня так сильно дуетесь.
- Что, пришли пригласить меня на очередные съемки? - изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, спросила Ольга, не отводя от него все того же презрительного взгляда.
Мышастый, который про себя решил сначала поломать для смеха комедию, признаваясь в любви, убеждая ее, что просто не выдержал, сорвался и набросился на нее опять же из-за той самой любви; намеревался стоять на коленях, умолять о прощении - в общем, нести всяческую галиматью, - вдруг изменил решение и уже совсем по-деловому, сухо продолжил:
- Ладно, принцесса, не желаешь по хорошему... Раздевайся. - Он протянул руку и потянул за поясок шелкового халата.
Оля, памятуя наставления Филипыча, решила следовать его советам и бороться за сохранение своей жизни. Почти не препятствуя обрадовавшемуся ее покорности режиссеру, она позволила себя раздеть.
- Вот так-то лучше, принцесса... - мгновенно наливаясь желанием при виде ее обнаженного тела и рывками сбрасывая с себя одежду, сдавленно произнес Мышастый. - Так-то оно гораздо лучше, - повторил он, уже разводя в стороны ее ноги и намеренно наваливаясь на Ольгу всей тяжестью, чтобы она твердо уяснила, кто отныне является ее хозяином. - Вот так... - последний раз повторил он, уже входя в ее тело и тоже намеренно делая это как можно более жестко, врываясь в напрягшуюся в ожидании женщину одним резким ударом. - Так-то...
Ольга прерывисто вздохнула. Какое-то время она из последних сил еще пыталась хоть как-то сдержаться, чтобы не доставить негодяю ни малейшего удовольствия своей ответной реакцией, но уже через мгновение ее подхватил знакомый, такой сладкий вихрь. Вскоре руки молодой женщины нежно, против ее собственной воли обвили шею мужчины, а бедра подались вперед, в безудержном ответном порыве устремляясь навстречу толчкам сильного, властвующего над ней тела...
Мужчина, приподняв голову, налившимися кровью глазами смотрел на искаженное страстью женское лицо с плотно зажмуренными глазами и полуоткрытым ртом, с губ которого слетали прерывистые стоны. Он уже чувствовал, как подступает неизбежное, приятное, и подивился, до чего быстро довела его девчонка до такого состояния - словно какого-то неопытного юнца. Тем не менее, он изо всех сил старался сдержаться, чтобы девушка достигла пика первой, сейчас это казалось ему очень важным для самоутверждения, пусть это будет еще одной его победой...
Ольга содрогнулась всем телом, окончательно растворяясь в яростной, разрушительной, бьющей в нее энергии, и наконец полностью, уже всю без остатка отдала себя на милость сумевшего победить ее мужчины...
- А ведь тебе понравилось, девочка... - Услышав хриплый голос, Ольга пришла в себя. Какое-то время она не решалась открыть глаза, боясь наткнуться на взгляд опять надругавшегося над ее телом мужчины. Но гораздо более омерзительным, чем сам факт изнасилования, было другое. Она испытывала жгучий стыд оттого, что он совершенно прав, он все же сумел ее сломить, а она... Она просто ничтожество, если могла поддаться его напору и получать с ним наслаждение. И куда ей сейчас деться от этого нестерпимо сладкого зуда в районе липкой от мужского семени промежности...
Эти мысли о собственном бессилии и такой постыдной своей реакции на насильно подаренное наслаждение сейчас просто сведут ее с ума... В эту минуту женщина испытывала искреннее отвращение к своему телу, красотой которого она так гордилась прежде и которое так жестоко подвело ее сейчас; оно ее просто предало, выставив свою хозяйку на посмешище.
Мышастый поднялся одновременно с Ольгой и уловив ее движение, поймал женщину за руку.
- Подожди, ты куда?
- Пустите меня... - Ольга всхлипнула, пытаясь высвободиться. - Ну пустите же, пожалуйста, мне нужно... - Она лепетала что-то, сама не осознавая значения своих слов, уже пребывая в состоянии, близком к истерике. Видимо, мужчина это понял, потому что отпустил ее с явным сожалением. Проводив Ольгу взглядом, он ухмыльнулся.
- Ладно, иди подмывайся, королева, - нарочито грубо, чтобы еще больше унизить, бросил он ей вдогонку. - И вечером жди меня вновь! Ты меня слышишь?
Закрывшаяся в ванной Ольга ничего не ответила, а через секунду послышался шум душа. Как догадался Мышастый, судя по чересчур мощной струе, она сделала так нарочно, очевидно, эта была маленькая демонстрация протеста.
- Я же знаю, что ты все слышишь, - негромко сказал он, улыбаясь. Ничего, вечером еще наговоримся.