Этими своими милыми особенностями Ольга намного превосходила его секретаршу, которая в самом начале своей работы тоже была изрядно стыдливой, пока благодаря его усилиям не пообтерлась. Но сравнивать Ольгу с Татьяной Мышастому не хотелось даже и близко. Ведь своей секретарше, если ему доводилось проделывать с ней что-нибудь заковыристое, к примеру, тот же анальный секс, он преподносил различные презенты, сглаживающие грубость и причиненную девице боль. И хотя их сексуальное общение тоже частенько сопровождалось насилием, подкрепляемым некоторым запугиванием, после чего отказаться от чего-либо Татьяна просто боялась, но все равно, с ней был совсем не тот смак... С секретаршей изнасилования были как бы косвенными, здесь же очень однозначными и прямолинейными, и что сильнее возбуждает Мышастый сейчас мог ответить вполне определенно. Имея предрасположенность к грубому сексу, сейчас он окончательно вошел во вкус.
Постельные утехи с Ольгой до такой степени пришлись ему по душе, что в какой-то момент у него даже появилась крамольная мысль: а не оставить ли ее себе, исключительно для личного пользования, не делясь с партнерами? Но после довольно долгих размышлений он решил этого не делать. Лучше продолжать честную игру и неукоснительно соблюдать все предварительные договоренности. Тем более, если новое развлечение им всем понравится - а наверняка именно так и случится, - они будут продолжать в том же духе, и мало ли у них потом будет не менее красивых, чем Ольга, девушек? И все-таки что-то подсказывало ему, что такой уже не будет никогда - такая на всем свете одна-единственная...
- Так как, Антон Алексеевич?
Тьфу ты, это же старик все еще ждет ответа...
- Посмотрим. Возможно, еще разомнешь с ней свои старые кости. Ты же знаешь, что эта неделя будет Воловикова, а следующая Желябова. Не торопи события, успеешь, за это время она не сотрется и не подурнеет... - А про себя опять подумал и решил окончательно: старика - в расход. Сразу по окончании дела. Неуправляемые и оттого опасные помощники ему ни к чему. Надо же, о чем вздумал просить! Значит, в дальнейшем положиться на такого уже никак нельзя. И опять удивился - надо же, как девчонка всех цепляет. Даже старого рецидивиста и то пробрало, она и его словно чем-то одурманила...
Зазвонил телефон. Небось Воловиков волнуется, - понял Мышастый и снисходительно улыбнулся. Не терпится...
- Алло!
- Антон, к завтрашнему все готово? - Это действительно был Воловиков.
- Слушай, Эдик, ты который раз уже звонишь? - ехидно поинтересовался Мышастый. - Все идет, как мы договаривались.
- Лады! - Тот бросил трубку.
Нет, они все определенно сведут его с ума! Вот чего, спрашивается, звонил-то?
- Ладно, Филипыч... Кстати, а тебе идет. Согласен быть отныне Филипычем?
- А что, хозяин, Филипыч - погоняло не позорное. У нас одного пахана Филипычем величали - в большом авторитете он тогда был. А вообще, у меня их столько, этих самых имен-фамилий бывало... Все и не припомнить.
- Ну и отлично. Так вот, я тебе уже разъяснял. С завтрашнего дня будешь вторым номером, помогать Штукатуру. Понял? А станет приезжать Воловиков - слушаться его как меня!
Ясно? А меня самого может не быть долго. Скорее всего, недели две не увидимся. А может, буду навещать. Сам пока точно не знаю.
- Да ясно, ясно, - успокоил его Филипыч. - Мы народ дисциплинированный, а вы мне уже десятый раз все повторяете.
Я ж еще при памяти пока.
- С вами и по сотне раз повторять начнешь, - пробурчал Мышастый. Пораспустились...
Поколебавшись, зайти к Ольге или не надо - ведь он, возможно, теперь долго ее не увидит, не считая того дня, когда немножко подыграет Воловикову, - решил, что не стоит.
Разговаривать она с ним все равно откажется, а после сегодняшних двух бурных заходов, этого дела ему от нее тоже больше не требуется - у него даже слегка ноет натертый о девчонку член... Он решительно направился к автомашине:
- Рули, боцман! Вперед!..
Поздним вечером в комнате Ольги раздался традиционно вкрадчивый стук Филипыча. Изведшаяся от ожидания женщина мгновенно вскочила и с надеждой вгляделась в лицо доброго старика - какие вести он ей сегодня принес?
- Собирайтесь, Оленька, - тихо зашептал тот, - все делаем так, как договаривались. Головорезы сегодня напились - удачно справили день рождения. И охранники, что на территории, и те что дома - абсолютно все.
- А почему не слышно шума пьянки, голосов, вообще ничего? - спросила Оля. В ее представлении оргия должна была происходить совсем по-другому, с дикими криками и возней.
- Они в каминном зале, - объяснил старик. - Это же далеко от вашей комнаты, и стены там толстые. И вообще, им приказано нести службу тихо, скрытно, поэтому-то вы и не слышали их ни разу. Собирайте свои вещи, да побыстрее...
Ольга оказалась готовой мгновенно: во-первых, у нее было не так много вещей, а во-вторых, она уложилась уже давно, намеренно оставив на виду всего несколько тряпок, чтобы "режиссер" ничего не заподозрил.
- А собак на территории нет? - Она боялась, что какая-нибудь злобная тварь непременно вцепится ей в ногу.
Филипыч хотел было похвастаться, что собак он отравил, но это было бы уже чересчур, тем более, что и лая за все время, что девушка здесь пребывала, ни разу не было слышно.
Поэтому он ограничился лишь коротким:
- Нет.
- А вам за меня ничего не будет? Вдруг они догадаются, что вы мне помогали? - волновалась Оля за доброго старика, возможно жертвовавшего ради ее спасения своей жизнью.
- Ничего, мне все равно, я уже такой старый... Да и будем надеяться, что пронесет, - вздохнул Филипыч и продолжил, искусно создавая впечатление, что якобы еле сдерживает рыдания:
- Может, и о моей внучке кто-нибудь так же позаботится, ведь она... Он не договорил, прикрыв рукой глаза.
- Спасибо вам, дедушка. - Оля ласково поцеловала старика в щеку. - Дай вам бог здоровья. И внучке вашей чтобы так же повезло, как и мне. - Она решилась, наконец, идти. Странно, но ей было страшно уходить в ночную тьму, хотя и здесь оставаться было омерзительно да и просто небезопасно, и своими расспросами она лишь преступно тянула время.
Филипыч, который от прикосновения ее губ как-то странно дернулся, направился к выходу и поманил девушку за собой:
- Идемте, я вас немного провожу.
- Но ведь...
- Не спорьте, не спорьте, - тихо, но решительно отрезал старик. - Мне так будет гораздо за вас спокойнее...
Проводив Ольгу до ворот, Филипыч давал ей последние наставления перед дорогой:
- Пройдете прямо по лесу, никуда не сворачивая, километра два. Увидите шоссе. Выйдите на него и ждите. Машины здесь вообще-то ходят нечасто, но постарайтесь дождаться какую-нибудь, и голосуйте. Вам нужно добраться до милиции.
Ведь вы собираетесь обратиться в милицию?
- Я... - Ольга в растерянности замолчала. Вообще-то она пока об этом не думала. Все ее планы ограничивались простым желанием сбежать отсюда, а потом... - Я... я не знаю... - честно призналась она.
- Непременно идите в милицию, непременно. Она единственная наша добрая и справедливая спасительница, - напутствовал ее старый рецидивист. - Но и доверяйтесь там тоже не всякому. Есть как раз в здешнем районном отделении некто капитан Решетников. Худой такой, жилистый, высокий... Ему примерно годочков пятьдесят шесть будет. Вот к нему-то и обращайтесь. Он человек честный и давно подозревает, что здесь происходит что-то неладное. Расскажите ему обо всем без утайки, а уж он найдет способ разорить это осиное гнездо.
- Решетников. - Оля кивнула. - Я запомню.
- Только обязательно в милицию, мать нашу родную, - строго повторил Филипыч и напомнил:
- И моей внучке это поможет... - И не углубляясь в излишние детали каким именно образом это может помочь его внучке, старик, у которого не то что внуков - ни детей, ни даже собаки за всю жизнь никогда не было, произнес напоследок:
- Все Оленька, идите с богом. Удачи вам. Дайте-ка я тоже поцелую вас на прощанье. - И крепко стиснув тонкую талию, жадно привлек женщину к себе...
Сначала Ольга бросилась было бегом, но тут же убедилась, что в ночному лесу делать это явно не следовало - это было попросту небезопасно. Ведь если она сломает себе ногу, поскользнувшись на сырой траве или наткнувшись на поваленное дерево, то так и останется здесь лежать, дожидаясь, пока ее утром найдут пустившиеся в погоню пособники "Ильи Матвеевича". Старик гарантировал, что до утра они не проспятся - это было просто отлично.