Выбрать главу

Тот выделил Семку, чтоб проучил, значит, этого наглого амбала... А как подкараулили на второй день того бандюгу - Семка и струхнул. Тот такой страшный, сразу видно, что ему кого пришить - все равно, что другому высморкаться. Страшный, здоровый, жуткий...

- Да давай же ты по существу! - не выдержал Чиж. - Хватит уже с нас твоих детских впечатлений.

- А самое-то главное... По существу, как вы говорите...

- Майкл торжествующе оглядел сгорающих от нетерпения друзей, приберегая самое основное напоследок и выдерживая настоящую актерскую паузу.

- Ну! - не сдержавшись, рявкнул Сергей.

- Вот тебе и ну, - снисходительно глянул на него Майкл, в точности зная, что уж сейчас-то его наверняка бить не будут. - Я запомнил номер его автомашины! - эффектно поставил он точку в своем повествовании. - Шикарная тачка, я себе когда-нибудь такую куплю, девок в ней буду...

- Опять? - с угрозой в голосе поинтересовался Сергей.

- Ну, в общем, у него номер был запоминающийся. Три семерки. Совсем как в игральном аппарате. Чего там запоминать-то? Такие еще по блату ставят. Крутые там всякие, бизнесмены. Чтоб все сразу видели, кто едет - и ГАИ-шники и вообще. Я себе когда-нибудь тоже обязательно такой... - Он испуганно сжался, замолк, заметив угрожающее движение Сергея, руку которого, на его счастье, вовремя перехватил Александр.

- А номер-то был не наш, Мшанским он был, - закончил Майкл, благодарно взглянув на своего спасителя.

- Мшанским? - машинально переспросил тот. Дело осложнялось - теперь, видимо, придется гнать в этот самый Мшанск.

- Ну да, я по буковкам определил, - заявил Майкл, гордясь своим сыщицким талантом. - Так, на всякий случай запомнил, ведь красоток тридцать он у нас увел, никак не меньше.

- Он до сих пор не мог забыть нанесенную в том числе и ему лично обиду, ведь из этих тридцати и ему бы обязательно что-нибудь перепало. Может, как раз та самая, фотографии которой он только что держал в руках... - Ведь из этих тридцати и мне бы перепало, - забывшись, повторил он вслух свою мысль, - может, как раз та самая... - Он опять вовремя спохватился, заметив устремленный на него красноречивый взгляд - на сей раз Чижа.

- Сейчас тебе перепадет, - пообещал тот и переспросил:

- Точно, семерки? А может, девятки, или...

- Точно, точно, - угодливо зачастил маленький аферист.

- Точно помню. А тачка - "Ниссан Максима". Как пить дать.

- Что с ним будем делать? - спросил Сергей у Чижа. Может, скормим ему все эти письма? А давай, я его хоть на прощание отметелю, а? Ногу вот, к примеру, ему сломаю, а? Я умею, аккуратненько-аккуратненько так... Чтобы на почту свою всю оставшуюся жизнь на костылях ковылял, да не о девицах, а о здоровье своем побольше думал. А, Саня? Можно? Дай мне его, прошу.

- Пусть живет, гаденыш, - подумав, ответил Чиж и побледневший Майкл с облегчением перевел дух. - Значит, так...

- принялся наставлять он "почтальона", сверля его при этом таким взглядом, что у бедняги мурашки забегали по коже - до него только сейчас дошло, что самым опасным был вовсе не Сергей, а как раз этот, второй. Если Наташка нам что плохое про тебя расскажет, тебе конец. Я потом проверю. Если соврал нам хоть в малости - конец. Язык держать за зубами.

Словечко своему Левензону про нас ляпнешь - конец. Ясно?

Майкл, послушно кивая в такт каждого "конец", да так истово, что его маленькая головка чуть не отваливалась от чрезмерного усердия, кивнул в последний раз:

- Ясно.

- Ну все, поехали. - Чиж позвал жестом нехотя двинувшегося за ним Сергея, все еще кровожадно, с сожалением оглядывающегося на Майкла. - Время дорого, - пояснил он, - вон ведь как все закрутилось. А этот гаденыш... Хрен с ним.

Уже отъезжая, они услышали пронзительный крик Майкла.

- А ну, останови! Может, стервец еще чего полезного вспомнил? скомандовал Чиж, и Сергей притормозил машину.

- Ребята, а как же я? Мне ведь теперь через весь город... - К ним уже подбегал запыхавшийся Майкл.

- Тьфу! - только и смог прокомментировать все это Чиж, а Сергей наоборот, развеселился:

- Вот же поганец, ты только посмотри, как наш малец ожил. - Он с веселым удивлением посмотрел на друга и, уже собираясь трогать вновь, услышал:

- Ну хоть письма-то оставьте? Левензон ведь с меня шкуру сдерет.

- Нет, ну это уже просто невозможно, - открывая дверь и делая вид, что собирается выйти, проворчал Сергей. - Ты все-таки решил их съесть, да? - с нарочитым удивлением спросил он переминающегося с ноги на ногу Майкла. Надумал-таки? - И засмеялся вслед мгновенно бросившемуся наутек маленькому пройдохе:

- Левензону от нас привет!..

Уже выбравшись на автотрассу, ведущую к Мшанску, Сергей все вспоминал, не будучи в силах успокоиться:

- Нет, Саш, ну как он тебе, а? Во наглец! Только что был рад, что хоть живым и здоровым остался, а через минуту уже и довези его, и письма отдай... Вот же порода! - Сергей отчасти словно восхищался таким поведением маленького мерзавца. - Нет, надо было его отметелить, зря ты...

- Да хрен с ним, пусть живет, - отмахнулся Чиж, и вдруг, что-то вспомнив, потянулся к заднему сиденью. - Ну-ка, посмотрим лучше, что за девчонки этим аферистам понаписали на свою голову.

- Давай! - обрадовался Сергей. - Это мне по душе! Даешь просмотр девиц-красавиц!

- Смотри-ка? - удивился Александр, вскрывая уже пятый конверт:

- И эта довольно ничего себе.

- Ага, - подтвердил Сергей. Он оторвался от дороги и бросил на фотографию быстрый оценивающий взгляд:

- Ничего девочка, точно.

- И чего только этим дурехам дома не сидится? - вздохнул Чиж, вскрывая очередное девичье послание. Ведь обуют их для начала такие вот хорьки, вроде этого Майкла, Левензона, и как его... Семки, что ли. А потом и того похлеще начнется.

- Вдруг, какая-то девушка, снявшаяся в купальнике на пляже, чем-то неуловимо напомнила ему Ольгу и Чиж, мгновенно потеряв всяческий интерес к остальным красавицам, не поворачиваясь, бросил Сергею:

- Надоело. Будешь еще смотреть?

- Да ну их, - так же мрачно ответил тот. Ему тоже вдруг вспомнилась Вика. Как она там без него? Ушла ли от альбиноса, и вообще, завязала ли со своей профессией? А что, если ее не отпускают намертво вцепившиеся в нее сутенеры? Нет, надо будет срочно за ней ехать. Вот только поможет другу найти пропавшую невесту... - Выкинь ты все это дело вообще, - посоветовал он Александру. - Прямо сейчас, в окно.

Тот стал выбрасывать конфискованное у Майкла добро, предварительно превращая все в мелкие клочки:

- А то найдет какой-нибудь очередной шустрый аферист и будут девушкам неприятности. Пусть хоть этим повезет. - Сергей молча кивнул, соглашаясь...

- Ну, что будем делать? - Сергей остановил машину в городской черте Мшанска.

- Знаешь, давай хоть разок отоспимся по-человечески, - предложил Чиж. - Найдем какую бабку, что ли, заплатим, поспим, как люди, на кроватях?

- Давай, - согласился с ним Сергей. - Все равно ведь на ночь глядя ничего не успеем. Да и на завтрак не помешает разговеться чем-нибудь домашненьким. Надоело уже одно и то же жрать. - Он кивнул на остатки очередной порции пирожков и "колы". То же самое они покупали сразу после посещения фотографа, только пирожки теперь были другие, с картошкой.

- Ну и поехали тогда на вокзал, - решил Чиж. - На них обычно такие старушки и обитаются...

***

Мастер Людмила делала маникюр Альбине Георгиевне, жене Мышастого, и победно улыбалась. Правда, ей приходилось делать это незаметно, про себя, чтобы улыбку не заметила клиентка, грузно развалившаяся перед ней в кресле, но от этого приятные, только что услышанные новости не становились менее приятными. А рассказывала эти новости сама Альбина Георгиевна. Говорила она с дамой, разместившейся в соседнем кресле, которой напарница Людмилы также делала маникюр и которая отличалась от своей собеседницы разве что цветом волос и фасоном безвкусных тряпок. Все остальное: излишний вес, крикливость базарной торговки, аляповатость и отсутствие стиля в одежде при несомненной ее дороговизне - все было практически одинаковым. Еще, одним отличием являлось то, что подруга жены Мышастого совсем недавно додумалась-таки поменять свои золотые зубы на металлокерамические, в то время как сама Альбина до сих пор ходила по старинке, на манер старой цыганки или оттянувшей срок зэчки, блестя золотом при каждом открытии своего крикливого рта, то есть, непомерно часто.