- Вначале отпусти нас! Дай нам забраться в свою машину и тогда на выезде с полигона мы отдадим тебе твою дочь! - заорал Голова изо всех сил, чтобы быть услышанным. На всякий случай он уже не называл Таню шкурой, проституткой или еще каким-нибудь обидным для ее пахана словом - черт его знает, как все повернется.
- Я хочу ее видеть! - после некоторой паузы сообщил Мышастый.
- Иди сюда, шлюха! - Голованов схватил перепуганную девушку за волосы и с силой швырнул ее к окнам. - Кричи, сука!
Кричи, что ты жива и невредима! Если хоть словечко вякнешь про то самое...
Поднявшись с пола, потирая ободранные коленки, Таня выглянула в окно:
- Папа!.. - еле слышно пискнула она, глотая вновь подступившие слезы.
- Громче! - рыкнул на нее Голова. - Громче, сука!
- Папа! - с трудом усиливая голос, опять всхлипнула Таня, - я жива!.. Со мной все хорошо!..
- Кто там на крыше? - поинтересовался Мышастый у стоявшего рядом с его автомашиной Ворона.
- Паленый, шеф, - присмотревшись, ответил тот.
- Что она там говорит? - тут же раздалось из динамика.
- А, Паленый?
- Она говорит, что жива, что с ней все хорошо!
Голова нервно вздрогнул, услышав, что крик раздался сверху, с крыши их блиндажа, а это значит, что недавний шорох ему не померещился.
- Обложили, падлы! - в остервенении заорал он. - Нам конец! Мочи их всех! - Он первым открыл огонь по находившимся в пределах видимости автомашинам, а бледные от страха подельники тут же его поддержали. Грохот пяти одновременно палящих в замкнутом пространстве карабинов, казалось, разорвет барабанные перепонки. До смерти перепуганная Таня упала на пол, зажала уши руками и попыталась забиться в самый угол.
- Твою мать! - заорал Мышастый после сумбурно грянувшего залпа. - Из чего они в нас палят? - Пригнувшись к сиденью, он молил бога, чтобы ни один из жужжащих вокруг хищных "шмелей" не залетел к нему в автомашину, одновременно подумав о дочери - каково ей сейчас там? Он и представить себе не мог, что такое простое на первый взгляд дело обернется гораздо серьезней, чем он предполагал. Ведь общение с наглым похитителем не оставило у него впечатления, что он имеет дело с такими неуправляемыми головорезами, хотя тот и прибегал в разговоре с ним к различным непотребным словечкам, имевших цель разозлить, вывести его из себя.
Наконец, Бугаю удалось отогнать машину задним ходом в такое место, где она стала недосягаемой для огня, который уже несколько поутих, да и остальные автомашины тоже не стояли на месте, так что вскоре отморозки, как их окрестил про себя Мышастый, лишились своих мишеней.
- Похоже на винтовки или карабины. - Голос Бугая оставался совершенно спокойным и Мышастый в который уже раз убедился, что в свое время сумел сделать правильный выбор относительно личности своего телохранителя.
Подбежал Ворон и доложил, что потери минимальные: одного боевика задело в плечо, другой сам сильно расшиб себе голову, неудачно ныряя в машину после раздавшихся выстрелов, а еще у одного посечено лицо осколками стекла. Также у двух машин имеются кое-какие повреждения - разбиты стекла, появились пробоины в кузовах, у двух уже меняют покрышки - в общем, отделались легким испугом.
- Эти ребята, кажется, совсем неуправляемые, шеф, - поделился своими впечатлениями Ворон. - Боюсь, мы еще с ними нахлебаемся. А самое главное, что там ведь ваша...
- Сам знаю, что там моя дочь, - недовольно оборвал его Мышастый. Он абсолютно точно представлял, что сейчас думал о нем и чего не договаривал его помощник. Ему и самому теперь было совершенно ясно, что он с излишней самоуверенностью взялся за это оказавшееся вовсе непростым, дело, решив подавить противника морально. Он совершил ошибку, решив продемонстрировать свою силу, вознамерившись попросту взять его нахрапом. А теперь, загнанный в угол, тот может со страху натворить дел... Конечно, надо было с самого начала действовать гибче, вступить с ними в переговоры, пробовать тянуть время, хитрить, и уж совершенно точно, не двигать ради дешевого эффекта всю свою армаду, пытаясь этих ублюдков запугать.
Да что теперь попусту говорить? Ворон стоял, ожидая дальнейших указаний, а Мышастый, совершенно растерявшись, не знал, что ему делать, что приказывать. Он понимал, что в данный момент благополучно завершить столь амбициозно и по дилетантски начатое им дело, а значит, и спасти жизнь его дочери, могло только чудо, какое-нибудь непредвиденное и одновременно счастливое для него обстоятельство...
Едва он открыл рот, чтобы произнести хотя бы что-то общее, неконкретное, лишь бы продемонстрировать Ворону и присутствовавшему при разговоре Бугаю, что он не деморализован и способен держать себя в руках, контролируя ситуацию, как неожиданно со стороны блиндажей прозвучала серия беспорядочных выстрелов и затем, один за другим, ухнули два взрыва, отчего Мышастого бросило в жар - вот оно, то самое обстоятельство. Только счастливое ли оно для него и, главное - для его дочери?..
- Я сейчас! - крикнул, отбегая, Ворон. - Сейчас я все узнаю!
Дрожащими руками Мышастый кое-как достал из пачки сигарету, а вот прикурить уже никак не смог - колесико зажигалки не высекало искру или он просто не попадал по нему пальцем.
Заметив мучения шефа, Бугай поднес ему огонек и тот, наконец, глубоко затянулся. Сейчас время для него остановило свой бег, поэтому, через минуту вернулся запыхавшийся Ворон или через все пятнадцать, он не смог бы точно определить.
- Порядок! - еще издалека прокричал тот. - Порядок, шеф! - повторил он, уже подбежав совсем близко и глядя в бледное лицо Мышастого, на которое с трудом возвращалась краска.
- Что... Что там произошло? - с трудом ворочая языком, прохрипел тот.
- Их взорвал Паленый! - объяснил заместитель. - Он лежал на крыше и, когда те уроды попробовали было выбраться, уничтожил их двумя гранатами.
- А... моя дочь? - еле выдохнул Мышастый...
Когда машины откатились в недосягаемое для выстрелов место, Голова попытался лихорадочно сообразить, что же им теперь делать. "Все равно живыми не выпустят, - решил он. Их не спасет даже присутствие здесь этой проститутки, что вжалась в угол и дрожит, словно увидевший волка заяц. Этот долбаный Мышастый все равно их как-нибудь перехитрит. Затянет переговоры, будет что-то обещать, торговаться, а в итоге окажется так, что свою шлюху он вырвет-таки у них из рук, а им самим наступит элементарный конец. Надо срочно уходить!
Немедленно! Действовать!.." Больше в его голову ничего не приходило...
- Уходим, братва! - оповестил он о своем решении обреченно глядевших на него подельников. Особых иллюзий относительно исхода так неожиданно начавшейся для них круговерти никто уже не питал. - Уходим! - И, подавая пример, первым бросился к лазу.
- А с этой шлюхой что делать? - крикнул Дрын, тыча пятерней в сторону трясущейся от страха девушки.
- Эту тварь берем с собой! - решил Голова, остановившись. - Сокол, Мелкий - вцепились!
Те мгновенно бросились к Тане, которая от волнения и страха не могла даже кричать, и, рывком поставив ее на ноги, потащили к лазу, ведущему из убежища. - Слушай, здесь мы с ней не пролезем! - вскоре крикнул Сокол, пытаясь с напарником протолкнуть полубесчувственное, не держащееся на ногах тело. - А ведь они на крыше засели! Нам же руки свободные нужны, иначе нас враз накроют!
- Тогда хер с ней! - взвизгнул Голова. - Бросайте эту шкуру и валите первыми! Держите крышу, а чуть что - стреляйте, ясно?.. - Двое бросили девушку и, озираясь, неуверенно нырнули в лаз. Голова бросился к Тане.
- Ну зачем ты!.. - заорал Умник, даже не зная, что тот собирается сделать. Только он был твердо уверен, что ничего толкового - это было отчетливо видно по обезумевшим, налившимся кровью глазам пахана. Теперь ему было не до субординации, Умник знал, что сейчас решается их, а значит и его самого судьба - а этот недоумок в такой момент потерял над собой контроль и лишает их всяческой надежды на спасение. - На хрена, мудак! Да она ведь наш единственный шанс! Без нее нам конец!
- Пошел ты! - заорал на него в ответ Голованов, действительно потерявший над собой контроль. - Нам и так звиздец, ты что, еще этого не понял? - У него мелькнула было мысль немедленно пристрелить бесполезную шлюху, но он пожалел патрона - Голова не знал в точности, сколько их оставалось в магазине, а ведь, возможно, предстояла большая перестрелка - в первую очередь с гаденышем, засевшим на крыше.