- Внимание... Вперед!
Девушки довольно неуклюже - видимо сказывалось отсутствие необходимой тренировки, способствующей выполнению этого трудного упражнения, прихлопывая себя по бокам согнутыми в локтях руками и громко, с выражением крякая, наперегонки рванули к времянке, подгоняемые импровизированным хлыстом Желябова, который прямо со старта, не жалеючи, одарил их соблазнительно сверкающие ягодицы, стараясь никого не обидеть невниманием, теперь уже сильными, хлесткими ударами гибкого прута, отчего на их нежной коже моментально вспухли ярко-красные рубцы. Мышастый, Воловиков и Сидорчук, осознав в полной мере важность поставленной перед ними задачи, с вдохновением подключились к веселой игре, с истовостью выполняя свои обязанности, азартно хлеща пробегающих мимо девиц. Особенно крепко доставалось замыкающей, поэтому те вынуждены были стараться изо всех сил, норовя избежать угощения прутьев, жалящих на легком морозце особенно больно. За всей этой сюрреалистической картиной, словно сошедшей с полотна какого-то безумца, обалдело наблюдали охранники, не веря в реальность происходящего и с отвалившимися от удивления челюстями дивясь мразматическому развлечению своих несомненно выживших из ума патронов...
Пробежав один полный круг туда и обратно, девушки заметно выдохлись и существенно сбавили темп, что не укрылось от зоркого ока Желябова, ясно отдающего себе отчет, что переборщить в этом деле тоже никак нельзя. Видя, что его жертвы долго не продержатся, он, когда те поравнялись с ним, завершая круг, веселым голосом массовика-затейника бодро заорал:
- А-ну, а-ну! Веселей! - И даже запел известный мотив, не забывая, однако, при этом звонко щелкать хлыстом по таким соблазнительным мишеням:
- А ну-ка девушки, а ну красавицы!.. Остался последний круг! И помните, что ожидает отставшую!.. - громко добавил он уже без всякого веселья, с вернувшейся в голос угрозой.
Девицы, услышав зловещее окончание его фразы, опять прибавили ходу, стараясь выдать все возможное, что еще было в их силах. Сейчас, разгоряченные от такого невиданного доселе развлечения, взмокшие, словно сами были на месте девиц, пробегающих обозначенную дистанцию, четверка, бросив свои посты, сбившись в беспорядочную кучу сразу за спинами девушек, уже не целясь, мешая друг другу, бежали и от души хлестали их прутьями, нанося при этом удары куда попадет - по спинам, рукам, ягодицам, ногам, испытывая при этом неожиданное наслаждение от вида исполосованных тел покорных исполнительниц их садистской воли. Причем Мышастый с легким для себя удивлением обнаружил, что влекомый каким-то неведомыми темными инстинктами стремится как можно крепче всыпать именно той, своей, черноволосой двадцатипятилетней красавице, и пожалел, что не имеет возможности в охватившем его яростном азарте проанализировать, как стыкуется его влечение к ее прекрасному телу с подсознательным стремлением ей же подпортить кожу, сделав так сильно нравящейся девушке как можно больнее...
Затем падающих от усталости и, не взирая на холодную осеннюю погоду, мокрых от пота девушек подобно послушному стаду вновь загнали внутрь дачи и проведя их, едва державшихся на заметно дрожащих ногах до ванной комнаты, впихнули внутрь, строго наказав приводить себя в надлежащий порядок.
Заперев за ними дверь и жестом пригласив друзей к столу, Желябов первым принялся раздеваться, принимая прежний, как до выхода на улицу, вид. Остальные молча последовали его примеру. Когда все четверо, разоблачившись до трусов, уселись за стол, бывший партсекретарь, налив каждому по полному фужеру водки - коньяк надоел, да его и не пьют подобным образом, - взяв свой и залпом его опорожнив, спросил с хитроватой усмешкой на принявшим обычный вид лице:
- Ну как? Убедились? Не обманул я вас?
После водки всех неожиданно разобрал какой-то нервный смех, давая организму разрядку после долгого времени вынужденного сдерживания эмоций. Началось это с Воловикова и сразу же перекинулось на остальных. Прохохотав не менее пяти минут, утирая обильно выступившие на глазах слезы, Мышастый наконец смог произнести короткий ответ:
- Да. - У него действительно в данный момент член стоял как у молодого, лишь меняя свое состояние из "твердого" в "очень твердое", и наоборот. И все это продолжалось с самого начала их игры - просто невероятно!.. С остальными, по-видимому, происходило то же самое. Воловиков открыл было рот, чтобы произнести какую-то цветастую речь, что явственно читалось по его вдохновленному, просветлевшему лицу, но только и смог что сказать:
- Ну ты даешь! - И, озадаченно крякнув, умолк.
- Никогда в такое не поверил бы... - подтвердил восхищенный Сидорчук.
- Так пользуйтесь же этим, друзья! - великодушно разрешил им Желябов. - Как там наши девицы, помылись? - И подойдя к двери ванной комнаты, широко ее распахнул:
- Ну что, красавицы, готовы?
Девушки уже закончили приводить себя в порядок, поочередно приняв душ, но сейчас опять испуганно сгрудились в кучку - они уже просто боялись выходить, не веря в очередное неожиданное преображение Желябова, который осуществил обратное превращение в доброго дядюшку и теперь ласковыми уговорами пытался выманить их из ванной. И только после того, как он прибегнув к старому, только что опробованному и отлично зарекомендовавшему себя методу, опять грозно насупил брови и рявкнул: "А ну, на выход!", только тогда, боязливо цепляясь друг за дружку, девушки робко вышли в банкетный зал и в нерешительности остановились у входа, не веря еще до конца, что все кошмары остались для них позади. И только когда их стала манить за стол восседающая за ним троица, они, нерешительно оглядываясь на подталкивающего их в спины Желябова, преодолевая страх, боязливо засеменили на приглашение. Им тут же всучили по полному фужеру водки и девушки, не заставляя себя долго упрашивать, мгновенно осушили налитое и тут же попросили еще - после всего пережитого им хотелось побыстрее забыться...
Только после третьего фужера спиртное, наконец, произвело свое действие, они слегка расслабились и начали верить, что самое страшное их, кажется, миновало. А еще через некоторое время, уже окончательно опьянев, они вновь убедились, что находятся среди добрых, заботливых, хорошо относящихся к ним дядюшек, а произошедшее недавно - не более чем сон, да и то не про них, и лишь горящие на коже рубцы заставляли порой морщиться, болезненно вздрагивать и искать наиболее удобное положение на стуле, если пострадавшие от прутьев места соприкасались со спинкой либо сидением... В итоге, пережив такие страшные минуты и мгновенно после этого напившись, по каким-то таинственным законам психологии девушки получили такой огромный потенциал желающей выплеснуться наружу энергии, который реализовался в сексуальных устремлениях, удачно наслоившись на потенциал помолодевших и испытывающих те же желания мужчин... Так что, через некоторое время отовсюду слышались характерные любовные стоны, напористые скрипы кроватных пружин и бессвязные выкрики - страсть девушек сейчас поистине не имела границ. Их распирала благодарность к хозяевам дачи за щедро подаренные им жизни...
Уже окончательно пресытившись, проведя такие часы, каких он не мог припомнить и касательно своих более молодых времен, попробовав сразу двух девиц практически одну за другой - причем первой была опять та, нравившаяся ему двадцатипятилетняя красавица, отдававшаяся ему с такой страстью и самозабвением, словно он действительно был ее спасителем, вырвавшим из страшных лап Желябова, - только тогда Мышастый вспомнил вдруг про Бугая с неожиданной сентиментальностью - возможно, мощная сексуальная разрядка настроила его на какой-то мажорный лад. Он обратился к Воловикову: