Твою мать, - с неудовольствием подумал Бугай, констатируя, что приходится высоко поднимать руку и действовать, находясь в неловком положении.
Когда с первой попытки провернуть свой универсальный заменитель ключа у него не получилось, сердце застучало в два раза чаще, усиленно выбрасывая в кровь адреналин, но вовремя вспомнив советы Сивого по поводу ласкового обращения с замками, он не стал действовать нахрапом, стремясь с помощью силы преодолеть сопротивление строптивого механизма, а напротив, с еще большей аккуратностью, чуть поерзав отмычкой в замке, предпринял вторую, более осторожную попытку. На сей раз его настойчивость была вознаграждена замок поддался с такой легкостью, словно приносил свои извинения за первоначальное упрямство.
Вытянув шею, он заглянул внутрь вскрытого ящика. В полутьме его объемистого чрева белела вполне приличная россыпь прямоугольных конвертов. Засунув пятерню и в несколько быстрых движений сгребя содержимое, Бугай, опять вспомнив поучения своего опытного наставника, не спеша и не оглядываясь по сторонам, вновь закрыл ящик и подчеркнуто неторопливо вышел на улицу. Только дойдя до автомашины, уже открывая дверцу, он огляделся вокруг - естественно, все было спокойно, кому он был нужен?.. В салоне, вытащив из-за пазухи конверты, он насчитал семнадцать штук. Много это или мало? Бугай не знал - по этому поводу хозяин ничего не говорил; упомянул только, что чем их будет больше, тем лучше - в таком деле ничего заранее планировать было невозможно, ящик и вообще мог оказаться пустым. Вспомнив, что сроку ему на все про все дали двое-трое суток, Бугай решил подождать до завтрашнего дня и испытывая облегчение оттого, что решение наконец принято, запустил двигатель. Куда проще было подчиняться...
Вообще-то, можно бы съездить искупаться. - Он вспомнил он симпатичную речушку, мимо которой недавно проезжал. - А потом просто посмотреть город ведь не часто ему выпадают такие свободные деньки...
Минут через двадцать после его ухода в почтовое отделение вошел небольшого росточка вертлявый черноволосый парень с лицом, чем-то напоминающим мордочку хорька, и небрежно поприветствовав девушку за стойкой, принимающую и выдающую посылки, бандероли и другие почтовые отправления, подошел к ящику 286. Сунув руку внутрь, для чего ему пришлось даже слегка подпрыгнуть, он через некоторое время с озадаченной физиономией вытащил ее обратно ни с чем. Странно, - удивленно пробормотал он себе под нос, - никогда меньше, чем десять-двадцать в день, не бывало...
Как и предположил Мышастый, сидя в кабинете своего офиса за триста километров отсюда, в планы фирмы, в которой работал шустрый паренек, вовсе не входила съемка каких бы то ни было рекламных роликов. Отбирая фотографии и приглашая самых красивых девушек на собеседование, они просто уговаривали тех ехать за границу на работу в престижных модельных агентствах, с которыми якобы существовала договоренность; при этом один из их дружной компании, вернувшийся недавно из Израиля, не нашедший в стране жесткой конкуренции применения своим многочисленным талантам - в основном в области прокручивания различных, придумываемых им с редкостной изобретательностью афер, некто Семен Лифшиц, - изображал для убедительности модельера-итальянца, говорящего при этом почему-то исключительно на английском. Да и тот был школьного уровня, с отчетливо пробивающимся одесским акцентом. Как опять-таки предполагал Мышастый, такое несоответствие с упомянутым в рекламе и реально следовавшим предложением объяснялось девушкам временным отсутствием денежных средств в связи с изменением планов спонсирующей их дружественной фирмы, но им тут же сулилось несколько заманчивых вариантов на выбор, наподобие того, что предлагал "итальянец" с помощью "переводчика".
Удивленный и даже слегка расстроенный отсутствием писем с фотографиями девичьих кандидатур, из которых ему периодически что-то перепадало, потому как не могла столь почтенная фирма посылать на запад не продегустированный лично товар, в связи с чем переспать с претендентками на титул манекенщицы-фотомодели работниками сей конторы давно было возведено в ранг обязательной программы, чернявый, которого звали Мишей, но который требовал называть его не иначе, как Майклом, с возмущением подскочил к девушке работнице почты:
- Наташка, ты ничего не заметила? Наш ящик никто не вскрывал?
Наташа, будучи девушкой неглупой и в свое время, после нескольких неудачных попыток "Майкла" завербовать ее в "фотомодели", популярно разъяснившая ему, кем он является на самом деле, безразлично пожала плечами:
- Не знаю, я не нанималась присматривать за ящиком вашей сутенерской конторы. А девушкам, чьи послания утащили, просто повезло. По крайней мере они минуют грязных лап таких вот, вроде тебя, "фирмачей".
- Ну ты... ты... ты тут не очень-то! - воскликнул возмущенный до глубины души таким к себе отношением Майкл, совершенно искренне считавший себя неотразимым красавцем, о котором эта на редкость вредная девчонка должна была мечтать бессонными ночами, и уже совсем жалобно заканючил:
- Нет, ну Наташка... Ну в натуре...
- Вертелся какой-то тип, доставал что-то из ящиков в той стороне, но из твоего ли, не из твоего... В общем, я не видела. - Наташа решила все-таки пойти ему навстречу, почувствовав себя в первую очередь работницей почты и лишь потом девушкой, которую пытался одурачить этот вертлявый, вызывающий у нее омерзение тип с бегающими бесстыдно-нагловатыми глазками. И вообще, если уж на то пошло, она просто не любила мужчин, разгуливающих в шортах и показывающих свои отвратительного вида ноги с сухими комковатыми мышцами в переплетении вздувшихся вен. - И смотри, он, кстати, здоровенный бугай, - с нескрываемым злорадством добавила она, испытывая радость от возможности попугать этого плюгавого, напоминающего чахоточника, типа, не подозревая, что в точности угадала фамилию обчистившего почтовый ящик мужчины. - И попробуйте его поймать! Вот он вам всем уши-то пообрывает, сутенерам пакостным! - Она с удовлетворением отметила, как испуганно поежился Майкл.
- Видали мы таких здоровых... - все же буркнул тот, чтобы оставить последнее слово за собой и, заметно поникший, поплелся восвояси...
Подъезжая утром к уже знакомому почтовому отделению, Бугай с удовольствием вспоминал прошедший день, который полностью посвятил отдыху больше все равно делать было нечего. Он искупался в местной речушке, позагорал, после чего с аппетитом пообедал в кафе, где оказалась весьма неплохая кухня, а вечером просто колесил по городу - в Благогорске ему прежде бывать не доводилось... Как и в прошлый раз, он оставил "Ниссан" за квартал до нужного места - инструкция шефа не светить машину выполнялась им свято, впрочем как и любые другие распоряжения... Снова войдя в зал одним из первых, он, как и ранее, не спеша отправился к ящику 286 и с легкостью его открыл. Запустив мощную лапу внутрь и пошарив по дну ящичного пространства, он в несколько приемов выудил стопку конвертов и с удовлетворением отметил, что она чуть потолще предыдущей, вчерашней.
- Нет, ну ты только подумай, какой гад! - яростно зашептал Майкл стоявшему рядом с ним плотному парню в джинсовом костюме, которого звали Аркашей и который исполнял обязанности нечто вроде охранника в той же фирме, где работал сам Майкл. - Шурует, словно у себя в карманах! - Они стояли, прячась за стайку пенсионеров, образовавших очередь к окошечку, где оформлялись почтовые переводы, стараясь до поры до времени не попадаться на глаза этому наглому амбалу. Они зашли на почту чуть раньше него и сразу юркнули в наиболее отдаленный угол, чтобы оттуда осуществлять свое наблюдение.
- Ну что молчишь, ты, каратист хренов! - возмутился Майкл бездеятельностью товарища по работе. - Готовься, сейчас ему вмажешь!
Аркаша ничего не ответил. Да ему, собственно, и ответить-то было нечего. Такому амбалищу не то что вмазать, к нему просто подойти было страшно. Вчера все выглядело совсем по другому... Когда в офис их фирмы обшарпанную комнату, арендованную в домоуправлении, влетел возбужденный Майкл и еще с порога завопил, что их обокрали, все было предельно просто и ясно. Выслушав захлебывающегося от чувства справедливого негодования Майкла, президент фирмы - Левензон - кивнув в сторону Аркадия, заявил: