Я слушал, что она говорила со вздохами и выдохами гидравлического насоса. Логика ее рассуждений пролегала столь же прямолинейно, как рельсы железной дороги. Но ведь и железнодорожные пути иногда разветвляются, скрещиваются. Да. И каждая из множества ее собеседниц получала особое, прочувствованное для нее одной представление о размахе и общих очертаниях мировой войны.
— Сирокко — обжигающий ветер, моя милая, как и война. Ты обратила внимание, что он дует иногда три дня, иногда шесть, а иногда девять? Это значит, что теперешняя война продлится шесть лет… или девять.
— Разве ты не находишь, что это слишком! — восклицала мама. — Слишком долго. Надо что-то предпринять. Тем более что верховные вожди прибыли в Касабланку во главе с де Голлем. Я хочу с ним повидаться. Так не может дольше продолжаться. Скажи-ка, дочь моя, где находится Бенгази?.. Ты говоришь, в Ливии? Или в Триполитании? Но решай же! Ты живешь на севере, должна бы знать… А итальянцы? На чьей они стороне?.. Подожди, подожди минутку…
Она поворачивалась ко мне, размахивая телефонной трубкой, как морковкой.
— Разверни этот рулон бумаги и записывай. Записывай же, сын!
И я послушно записывал. Имена, дата, планы осад и наступлений. Прежде всего она намеревалась отделить друзей от врагов. Кто с кем сражался и из-за чего? Ей было легко, очень легко уяснить для себя, по-человечески, кто с кем враждует. Для нее это было важнее всего. Вещи и люди, названные своими именами, становятся если не менее опасными, то хотя бы не столь таинственными. Ей необходимо было также понять, почему они воюют так долго. И что они от этого выиграли, кроме разрушений и потерь ранеными и убитыми. Чего они надеялись достичь с оружием в руках? Нельзя разве было взяться за это более человечными способами? Я совершенно уверена, говорила она, что за чашкой крепкого зеленого чая с мятой и трапезой из барашка, поджаренного на вертеле над жаровней, полной ветвями зеленого смолистого кедра, они быстро нашли бы общий язык. Хорошая трапеза не может не помочь принять правильное решение, не так ли?
— Как ты сказала, кузина? Повтори помедленнее… Наджиб, записывай имена вождей: Роммель, Тодзио, Жуен, Кларк, де Голль… Нет, де Голля не записывай, я поговорю с ним завтра сама…
В общем, основная задача — выяснить, в каком лагере таится если не победа, то спасенье? Спасение для всего человечества! Они развязали этот чудовищный конфликт, не считаясь с массами. А масса — многолика. Душа гор, сердце камня! Теперь, подкрепляемая своей чистой совестью и единомыслием своих подруг, имя которым легион, мама решила взять приступом крепость спасения.
Они все вместе подводили по телефону итог, подсчитывали потери, пытаясь зарубцевать на теле человечества раны, из которых продолжает литься кровь. Их собственная кровь. От Монтекассино до Карпат, от Нормандии до Моротая.
— Поищи на карте, — велела мне мама непререкаемым тоном, — Моротай находится где-то в Тихом океане, между Японией и Филиппинами. Ну как? Вы нашли друг друга? Тогда пиши: «Моротай был взят приступом войсками генерала Макартура». Подведи черту, сосчитай число побед союзников и отметь их на карте: красными крестиками — победы союзников, черными свастиками — государств оси.
Никогда я столько не писал. Не понимая, что пишу, — как когда-то в лицее. С той разницей, что тут было невозможно сунуть книжки под мышку и сбежать. Мама была беспощадна — не терпела никаких возражений. Она-то знала, что диктует. Бесчисленные источники информации, которыми она пользовалась, были достойны ее доверия и вполне конкретны: все уши, прильнувшие к радиоприемникам в Токио, Москве, Китае, Берлине, Лондоне, Каире…
А чтобы согласовать противоречия коммюнике, в которых пропаганда щедро раздавала удары противникам, оставляя на свою долю лишь прелести удач, чтобы свести их к одному реальному целому, столь же неоспоримому, как сорок шестой размер моих ботинок, незачем было далеко ходить в поисках координатора — быстрого, смелого и нейтрального — главное, нейтрального! — такой координатор существовал с самого начала: сама мама.
— Пиши, Наджиб, пиши: сорок четыре бронетанковые дивизии на востоке. Проверь по карте, не ошибись. Открой словарь, он тебе поможет.
Она звонила по телефону до вечера. Без перерыва. Со спокойным упорством. Телефон у нас есть? Он работает? Так в чем же дело?
Всего труднее оказалось связаться с редакцией «Устного журнала», в которую она обратилась напоследок, чтобы получить подтверждение собранной ею информации. Убедить было еще труднее. Ни один журналист с радио не знал мамы. Она что, тоже журналистка? От чьего имени вы звоните, мадам? Чего добиваетесь? Кого вам, собственно, нужно? Почему? Зачем? За подробными объяснениями обращайтесь в газету, на которую вы подписаны. И — клак — журналист вешал трубку.