В общем, пусть была всё же дуэль, а не Дуэль, то бишь в реале, а не в симуляции, потому и огнешар, и пуля были бы фатальны, но при том и был некоторый шанс, что болевой спазм не даст довершить начатого. То есть ручные чары или тот же пистолет, даже уже продемонстрированные, Закон тупо мог не дать пустить в дело. А вот в случае с мечом из кольца — уже известно, в какой конкретно момент возникает боль, даже когда клинок ещё не явлен. И, как видно, всё сработало, так что — так.
Что ж, дело сделано, Ракитин мертв, Закон не...
— Убийца! — завопил вдруг кто-то из ошарашенно безмолвствующей толпы, прямо-таки ошетиневшейся объективами камер смартфонов, что хоть как-то теперь оправдывало наличие на башке Силина жутко чешущегося парика. — Уби-и-ийца!!!
Ну и тут же крикуну вторили десятки других, отмерших глоток, как бы намекая, что надежный, как те самые часы, план — хорош без свидетелей. А так...
— Суд!!! На Суд его! — загудела толпа, от линча, пожалуй, удерживаемая только Законом.
— Да блин, — почесав под осточертевшим париком, с досадой пробухтел себе под нос тот, кто уже не сможет удалиться от места преступления далее, чем на сотню шагов. Ну и вынужден теперь тут дожидаться явления дежурной Ее Милости боярыни, чтобы, скорее всего, стать в итоге удобрением для сада Её Светлости княгини. — Зашибись. Ну не на мине ж мне его было подрывать!
Глава 8
ГЛАВА 8
— Да что ж он делает, бл... — выругался Рябов, заводя и подгоняя машину поближе к рынку, когда узрел, чем закончилось вся эта авантюра. Грозящая теперь, когда Силин обвинён свидетелями и ему предстоит Суд, потерей столь ценного для НСБ кадра. — На что они вообще рассчитывали, подряжая мальчишку? Хреновы стратеги кабинетные(себе под нос).
А упомянутый мальчишка, тем временем, видимо от безысходности опустился на корточки и, прежде чем усесться прямо на задницу, сделал что-то не видное Рябову с его ракурса. По большей части из-за закрытого спиной Силина вида на это вот «что-то», и куда свою лепту внесли мелькавшие то и дело зеваки. Конечно же обступившие, но при этом опасающиеся сильно приближаться к убийце, тем самым разрежая скопление вокруг него.
Просидел он так, будто бы даже с закрытыми глазами, очень недолго. А «намедитировавшись» и при этом даже не получив ни разу в голову ни камнем, ни гнилым помидором, или хотя бы уж тухлым яйцом от негодующей по поводу его невозмутимости толпы, вдруг вскочил да помчал со всех ног прямо к авто Рябова. А влетая внутрь, прокричал:
— Гони, Витя! — ну а когда уже уселся и захлопнул дверь с пробуксовкой рванувшего авто, подобно водителю предусмотрительно пристегнулся наконец и уже спокойнее продолжил. — Давай по кратчайшей из княжества!
— Но как же...
— Всё потом, Виктор. Жми! — не дав сбитому с толку, но исправно рулящему Рябову прояснить очевидный вопрос, наверняка об ограничении в сотню шагов, потребовал поскорее убираться из негостеприимного Нижнего Миргорода Силин.
Который, вроде как, должен бы был оказаться в безвыходной ситуации, но... Но что такое безвыходная ситуация? Разве это не удел тех, кто идет по жизни лишь по проторенным дорожкам, образно говоря? Тех, кто следует проверенными путями за первопроходцами, однажды щедро расплатившимися за эту вот проверенность. Тех, кто действует в рамках, а знает лишь то, что должно работать и, как правило, работает, но только в штатных, прописанных инструкциями условиях.
Можно сказать, что безвыходная ситуация — это бич пользователей, операторов, эксплуатантов, потребителей. То есть всех тех, кто редко когда понимает принципы функционирования того, чем пользуется. Пусть таковые и тешать иногда себя мыслью, что не чураются заглянуть, так сказать, под капот, дабы, мня себя эдакими доками, проделать там пару-тройку заученных действий. Аналогично лишь следуя некому шаблону, а потому такое, разумеется, в типичных ситуациях нередко приводит к успеху.
Однако совсем иное — те, кого допустимо назвать разработчиком, изобретателем, если угодно. Ну или хотя бы неугомонные те, кто знает и понимает: что, как и почему, но им не сидится ровно с этим вот знанием. Не устраивает штатный функционал, вот и суют свой нос внутрь механизма, не важно даже какого. Ну и закономерно познают его, как правило ладный лишь с парадного фасада, ещё и с иной его стороны. Не зализанной и приглаженной, так сказать, для уверенности и комфорта конечного потребителя, а с обратной. С неприглядной зачастую изнанки, наверняка ощетинившейся своим пугающим малопонятной деловитостью нутром. Вот туда-то настырно и лезут такие непоседы. Но не дабы штатно «заменить шестеренку», а чтоб «добавить новых», заставив это вот всё в итоге ещё и ТО да ЭДАК делать, а не только лишь ЭТО и исключительно ТАК.