Однако всё же некоторый успех был достигнут, и Силин, чудом увернувшийся от едва не отрезавшего ему ухо «древка», всё-таки вынудил противницу разъединить своё, такое неудобное для Кима копьё и снова превратить его в то оружие, с которым воспрянувший духом мечник из иного мира уже знал что да как делать.
Снова — вихрь ударов, и две фигуры окутались светящимися сегментами, в кои размазались их голубоватые клинки. Снова — едва ли не барабанная дробь от встречи этих самых клинков оглашает округу. Снова — израненная Уве пытается разорвать дистанцию, дабы вернуть своё преимущество над вызывающим у неё гамму смешанных чувств противником. И желание убить там вовсе не на первом месте, а как бы не похоть возобладает над прочими.
Ещё бы, такой экземпляр. А если ещё и заполучить его в свиту. Ух!
Да вот только этот самый «экземпляр», упорно демонстрируя своё желание оставаться независимым и ни к какой свите не примыкать, никак не позволяет юркой «ящерке» улизнуть. Буквально насев на неё, он отчаянно сохранет с таким трудом да лишениями, ухо всё же жалко, достигнутую близость. Увы, не ту, о которой мечтает натурально облизывающаяся своим розовым, и даже раздвоенным, язычком порочная зеленоглазка, с которой по итогу наверняка «выпадет» и тот пирсинг в ее языке, что добавляет гибкой малышке в соблазнительной зеленой чешуе такой вот пикантности.
«Еще как выпадет! Дай только добраться до тебя, мерзкая старуха! И тогда все твои кольца — будут моими! А мизинчик на ноге и кончик уха — отмщены!» — успевает подумать не менее израненный Силин за миг до того, как пронзенная им, почти в самое сердце, Уве издает противный скрежет своими, вдруг ставшими жуткими, словно акульими зубами. На лице её проявляются более не лукавые зеленые глазки в обрамлении длинных пушистых ресниц, а теперь огромные и черные эдакие маслины в окружении лысых серых век, еще и отталкивающе испещренных почти черными венами. Пружинящие зеленые хвостики длиной пониже колена стремительно увядают до состояния редкого седого недоразумения. А некогда милые пальчики внезапно угрожающе удлинились жуткими черными когтями, от чего даже пробили зеленую чешую на пальцах перчаток, после такого вновь ставших артефактными браслетами с как-то пошло в такой ситуации сверкающими изумрудами. Ибо такое, мягко говоря, неуместно смотрится на серокожей дряблой образине. Как, впрочем, и множество аналогично блескучих побрякушек, изобильно украшающих эту вот иномирянскую тварь, что захватила красавицу-Землянку. Пусть и ту ещё тварь тоже.
Как вдруг, эти самые пальчики напоминают забывчивому юноше, что кольца есть не у него одного. И что становиться подобием неуязвимого призрака он вовсе не умеет, а потому с растерянным видом сейчас улетает после элементарного Шквала. О котором, увы, для Силина, но так кстати для нее, вдруг припомнила снова вся противоестественно целая и невредимая, даже чешуя ее облегающей брони, до отвращения очаровательная Уве а Мин ни Дира.
— Ах, ты просто чудо, малыш Кру! Я, представляешь, даже кончила(облизнувшись). Ох, затейник — лет тридцать ведь уже не получалось, а тут такое... — кокетливо поправив зеленые волосы, заявила та, кто явно теперь имела отличные от убийства планы на столь порадовавшего юношу.
Но вновь начинавшаяся было болтовня подвижной малышки с живой мимикой была прервана. Поднявшийся из горы битого стекла и кучи смятой жести Силин, уже практически залечивший перелом, можно сказать полностью восстановивший недостающий мизинчик, а также почти отрастивший кончик уха, отвлек своим «восставанием» плещущую непонятным довольством эту, ещё более чем он, неубиваемую особу. За что и был ею, недоговорившей, сметен повторным Шквалом. Ну почти.
Так и было бы, если б не всё ещё находящийся на шее, благодаря прочному на разрыв шнурку, защитный амулет. Это только против напитанного Силой клинка, да и наверняка жильного ещё, данная защита не канает. Ну и, понятное дело, когда противник на расстоянии менее вытянутой руки, то есть оказался внутри защитной сферы, тогда любые его атаки сработают. А вот уже с нескольких метров, даже мощный и стремительный поток плотного воздуха, без последствий для Силина погас на невидимых стенках противомагической составляющей защитной сферы вокруг своего носителя. Где-то, правда, на десятую часть при этом сократив его магический резерв.
— Что, не выходит? Ха-ха-ха-ха! А это всё потому, что ты толстая! И нос у тебя некрасивый! А кончики волос — посеченные! Ногти — вообще фу! Зубы — буэ-э... — безбожно, конечно, врёт, во всяком случае пока она в таком облике, пытающийся заговорить те самые зубы Силин, пока его руки судорожно вертят нечто.