— Да нет, не нагнетайте. Маслов давно уже туда-сюда шлялся. Но что-то до сих пор не бушует эпидемия «ящура» какого-нибудь. Никто ведь, ни то что из наших одноклассников, но даже в Нижнем, откуда Миша переехал, даже не покашлял за эти дни. Да и Сестрицына, я полагаю, с удовольствием полечит любого у кого, например, на нервной почве аллергия вдруг разыграется, — немного ехидно отмахнулся от паникерш Силин младший.
Который, вон, за секунды руки, лапы, хвосты отращивает, причем не истощая на то организм пациента, после такого даже в весе и румяности заметно прибавляющий. Так что какая-то там «чума» из другого мира — плюнуть да растереть. Именно так считал хозяин кольца с Исцелением.
— А чем его кормить, Слав? — указав на питомца, вдруг озадачила вопросом Рогова.
— Чел...
— Мясом, Кристиночка, — не дала так себе юморнуть сыну, ещё не отошедшему от шутливого тона, мудрая мать.
— Ага, килограммов так по пятьдесят в день. Хороший подарок, Слав, — саркастично не умолчала Котова. — Боже, как же воняет.
— Тю, да вон, искупаете потом, — беззаботно отмахнулся Силин, кивнув ни то на прудик, ни то на садовый шланг рядом с водоёмом.
— Так она не только про, эм, Барсика. Про тебя — тоже, — робко внесла ясность Сомова, не став ещё и на маму Силина указывать, которая ойкнула и засобиралась то ли в душ, то ли обратно в портал.
— Вот, блин, — поморщился путешественник между мирами, и вправду припомнивший, с какими ароматами возвращался Маслов. И это при том, что он там не воевал с Великой Лесной Погибелью да её стаей, а всё больше курортничал, иногда устраивая конную прогулку, как истинный барин. Хотя лошадьми тех сельских тягловых «осликов» и язык не поднимается назвать. — Да хрен с ним. Сгорел сарай — гори и хата!
А после этой непонятной экспрессии, недовольно что-то погонявший у себя во рту и на что-то решившийся-таки юноша вдруг извлек из никому кроме него не видимого Кармана очередной пирсинг, точно с такими же камушками, как носит довольная и умиротворенная с тех пор Прекрасова, ну и засунул руку с ним себе в штаны.
— Сссс... — да и вынул её, уже пустую, спустя миг боли. — Всё. Теперь буду благоухать розами!
— И ещё яркость, эм, некоторых ощущений повысится, — промурлыкала узнавшая украшение Прекрасова, которая и вправду в последние дни отдельно не пользуется никакими ароматами, но при этом всегда источает весьма аппетитные запахи. Ну и настроение у нее с тех пор получше стало, как и заверяла некогда подруг. А привстав на носочках, лукавая особа прошептала на ухо парня, от которого действительно не так теперь разило. — Пошли проверим?
— Не сейчас. У меня ещё дел много, — с трудом ответил отказом соблазнительно изогнувшейся миниатюрной брюнетке Силин и решительно отступил назад, к порталу. Но вдруг заметил неладное и поспешил пресечь. — Мама, а куда это вы намылились, позвольте узнать, а?
— Так назад же. Я с тобой.
— Мы ж договорились, мам. Закупки! Карточку я тебе зачем дал? Мне, так-то, не только мыло будет нужно... там(загадочно). Мы для чего, вообще, столько времени список всего потребного составляли? Так что нет, назад — я сам. А ты — мыться!
Что касается Софьи Самуиловны, то стоило немалых трудов заставить её уйти с сыном, а не беззащитной и лишь под гарантией опеки аборигенов остаться в том мире, дабы налаживать их быт. Уж очень загорелась женщина идеей, бросив всё тут, остаться нести доброе, светлое, вечное тамошним темным массам. Но сын опасался, вернувшись, не застать мать живой и здоровой, поэтому всё же настоял. А мотивировал необходимость возврата «прогрессорши» на Землю потребностью в средствах и материалах для так сейчас вожделенного ею налаживания жизни очаровательных ушастиков, как назвала их Силина старшая, когда как следует разглядела эту чумазую братию. Они ведь все, кроме отчаянных дозорных юнцов, который уже день затворничали. Из-за стаи чудищ боялись не то что на охоту в лес выбираться или соваться на поля да на заливные луга скотину гнать, а даже из изб носа не казали, чтоб до реки хотя бы спуститься. Вот и запаршивели за столь короткий срок «милые ушастики».
— Ой! — воскликнула новая подданная Белого княжества, когда ей на левый большой палец вдруг уселась только что прилетевшая «стреконожка», замерев там золотым кольцом. — Вот это да! Магия, Слав?
— Поздравляю, мам, ты теперь колдунья, как самоназвались носители подобных украшений, — ответил уже уставший от споров и не желавший новых сын восхищенной матери, которая так кстати отвлеклась от неприятной ему темы.