Границы любого государства — это рубежи обитания народа или народов, его населяющих. Границы стран Западной Африки, бывших ранее колониями, — это линии, у которых столкнулись отряды завоевателей, границы зон влияния.
До второй половины прошлого века власть англичан, французов и немцев в Западной Африке распространялась только на узкую прибрежную полосу Гвинейского залива.
Захват внутренних областей начался тогда, когда встала проблема обладания рынками сбыта, когда на арену истории вышел молодой, жадный империализм.
Раздел Западной Африки проходил бурно, в острой борьбе между колониальными державами. Нужно было отхватить кусок пожирнее, пока его не прибрали к рукам конкуренты. И колонизаторов меньше всего интересовало, соответствуют ли границы новых колоний действительным этническим границам.
Учебники истории, воспоминания участников походов воссоздают картину событий.
…Неделями потные негры-носильщики тащили пушки и ящики с боеприпасами через леса и вброд через мутные, быстрые реки. Лес шумел вокруг, враждебный, таящий в себе ядовитых змей, неслышную поступь леопардов, тучи москитов и свист отравленных стрел непокорных туземцев.
На стоянках солдаты натягивали москитные сетки над гамаками трясущихся в лихорадке офицеров. И солдаты и офицеры ругали судьбу, занесшую их в эти проклятые богом места. Вершители же их судеб не покидали кабинетов в Лондоне. Они по камешку возводили громоздкое здание с гордым названием Британская империя. Роты войск Ее Величества королевы Великобритании шли на север. Они рвались в глубь материка, пользуясь ненадежными картами первых путешественников и миссионеров. Их подстегивали короткие приказы из прибрежных крепостей — в приказах писалось о том, что французские (или немецкие) батальоны уже обогнали солдат Ее Величества на сто миль и заключили выгодный для Франции (или Германии) договор о протекторате с местными вождями.
Английские офицеры сокращали дневки и походя сжигали несдававшиеся деревни.
На двадцатый, а может пятидесятый, день похода лазутчики доносили командиру отряда, что навстречу двигаются белые в незнакомой форме. Отряд замедлял движение, офицеры приказывали проверить оружие. Предстояла встреча с конкурентами.
Порой она проходила без инцидентов, порой выливалась в короткую стычку. Тогда в газетах всего мира появлялось сообщение об очередном колониальном конфликте. Министерства иностранных дел в Париже и Берлине составляли пространные ноты, обосновывая свое извечное право на такую-то область Африки.
Командиры отрядов сверяли карты, и через точку встречи проходила новая граница. Отряды колонизаторов расходились и уходили дальше, к северу, где еще оставались независимые земли.
А жители новых колоний часто и не знали, что отныне половина племени будет жить на земле, принадлежащей кайзеру, и называть полицейского герром, а половина, попавшая под власть английской королевы, — сэром. Так случилось, например, с народом эве.
Но вот колония захвачена. Племена покорены. Границы установлены.
На новые владения наклеивались бирки с первым попавшимся названием. Иногда это было название реки или озера — Чад, Верхняя Вольта, Нигер, иногда на всю страну распространялось название берега, открытого португальцами, — Золотой Берег, Берег Слоновой Кости. Это зависело от прихоти чиновников из соответствующего министерства колоний. В большинстве случаев такие названия сохранились и по сей день, что приводит порой к печальным курьезам. Ведь есть две страны Конго — со столицей в Браззавиле и со столицей в Леопольдвилле. Есть страна Нигерия, а севернее — страна Нигер. Колониальные чиновники не отличались фантазией.
И когда теперешняя Гана приближалась к независимости, встал вопрос, почему стране именоваться Золотым Берегом?
Страна — не берег. Страна не собирается быть поставщиком золота. В средние века в Африке существовало могучее государство Гана. В него не входила территория теперешней Ганы, но возможно, часть населения старой Ганы — предки жителей Ганы новой. Впрочем, не в этом дело. Давая название новому независимому государству, руководители национально-освободительного движения в первую очередь подчеркивали то, что первая колония Черной Африки, добившаяся самостоятельности, собирается продолжать традиции славного прошлого своего континента, прошлого, которое отрицалось в течение всего колониального периода, прошлого, которое зачеркивалось всем, вплоть до названий колоний.
Я не встречал ни одного ганца, который бы сказал, что не согласен с названием Гана. Смысл слова отлично понятен любому жителю Африки.
А Энгманн ведет карандашом по карте. От Аккры карандаш направляется на запад, по самому побережью, до порта Такоради. Мы увидим здесь большую часть того берега, с которым связана история европейского завоевания, увидим работорговые крепости, рыбацкие деревни и прибрежные рощи кокосовых пальм.
— Я звонил в Такоради. Там есть наше областное управление. Они договорятся с фабриками и портом. Да кстати, надеюсь, нам удастся побывать в самом глухом лесу, у западной границы, там, где крупнейший лесокомбинат.
Карандаш забегает за Такоради и. прочертив невидимую линию на карте, упирается в маленькую точку в зеленом массиве леса.
— А оттуда на север, в Кумаси, в центр области Ашанти. Здесь и климат другой, и промышленность другая, и строим не совсем так, как на юге. Проедем весь лес с юга на север, а потом через саванну в северные территории. Там почувствуете, что и до Сахары недалеко.
Карандаш, добежав до северной границы страны, задерживается и начинает обратное путешествие — к Кумаси, а оттуда в Аккру.
— Когда вернетесь, уже будете иметь приблизительное представление о том, как лучше строить. Хорошо?
Начинается обсуждение деталей.
А за окном шумит Аккра, город, к которому мы уже привыкаем, хотя по-настоящему еще не знаем его. Что ж, увидим страну, может, легче будет познать ее сердце.
ДОРОГА НА ЗАПАД
На окраине Аккры — необозримое кладбище автомобилей. Сотни трупов и скелетов автомашин лежат вповалку на пустыре. Ганские водители не всегда осторожны.
Газеты помещают фотографии растерзанных автомобилей. В одной из них снимок сопровождается такой надписью: «Как известно нашим глубокоуважаемым читателям, мы всегда были противниками публикации страшных фотографий на страницах нашей газеты. Но сегодня после долгих раздумий мы пошли на то, чтобы поместить фотографию машины с ее погибшим владельцем. Пусть это послужит уроком легкомысленным водителям».
Фотография появилась перед Рождеством.
На следующий день все газеты напечатали призыв — «Если пьян, не садись за руль, если сел за руль, не пей!»
Но различные предостережения помогают мало. Машины разномастны — от новейших фордов до грузовиков времен первой мировой войны. Многие из них дышат на ладан. Обычно машины перегружены и шоферы ездят значительно быстрее, чем положено. Никогда и нигде не видел я такого перемещения людей. Кажется, вся Гана куда-то едет, спешит…
Железные дороги строились англичанами с узкоспециальными целями: они соединяют Кумаси — центр района разработок золота, алмазов, бокситов и разведения какао — с побережьем и с Аккрой. Поезда везут руду, мешки с бобами какао и стволы деревьев к кораблям, ожидающим в порту Такоради.
И если вы торопитесь и у вас нет своей легковой машины — придется взгромоздиться в переполненный мамми-лорри. Грузовички спешат.
Пускай об этом пишут все, но умолчать невозможно. Грузовички — вид фольклора. Кажется, что все шоферы участвуют в грандиозном соревновании на оригинальное название машины. И достигают в этом вершин. Надписи можно делить на классы и виды, собирать, как марки.
Марат Зименков поддался благородной страсти коллекционирования. Он записывает названия мамми-лорри. Черная тетрадь в клеенчатой обложке лежит у него на коленях. Список уже переехал на третью страницу. Марат пытается остановиться, закрывает тетрадь, но в этот момент из-за поворота показывается, позвякивая всеми составными частями, шарабан с белой надписью над ветровым стеклом: «Спасибо маме». Марат тяжело вздыхает и открывает тетрадь снова.