― Удачи тебе, Рассел Керм!
За кулисами парень падает на кресло и косится на напарницу, та до крови прокусила губу и непрестанно крутит на пальце украшение.
― Успокойся, не нервничай, ― дружелюбно подмечает трибут. Грейс на долю секунды поднимает на него безумный взгляд:
― Все хорошо, ― бормочет девушка.
Расселу хочется присесть рядом с напарницей и коснуться ее, но он сдерживает порыв ― вдруг она неправильно поймет, а ведь у Грейс есть жених.
Вместо этого парень лишь улыбается сотрибутке и выбирает из холодильника бутылку минералки.
― Клер Андерсон, дистрикт семь!
Худенькая девочка в светлом пышном платье кажется неожиданно взрослой, копна каштановых кудряшек падает на плечи трибутки, в широко распахнутых зеленых глазах танцуют искорки, а на губах застыла улыбка.
― Клеееер, ― певуче протягивает Виста.
Тонкие пальцы девчонки смыкаются на микрофоне, и она медленно произносит:
― Игры ― это смерть. Что вы хотите узнать о смерти? О боли? О лужах крови, заливающих Арену?
Ведущая чувствует, как на позвоночнике выступает пот. Эта тема становится опасной. С каждым произнесенным словом взгляд трибутки становится все более отстраненным, и Виста решает прервать эту тему в зародыше:
― Клер, кто ждет тебя?
Девушка щурится, явно собираясь с силами:
― Мои родители. И старшая сестра Кейт.
Каштановолосая девушка, как две капли воды похожая на трибутку седьмого дистрикта, медленно качает головой, и в ее теплых карих глазах медленно появляются слезы.
― Не глупи, Клер. Пожалуйста, не думай о своих видениях! Это все ерунда, вот увидишь! ― жарко шепчет она.
― Спасибо. Удачи тебе, Клер!
За кулисами девчонка бросается на диван, поворачивается лицом к спинке и замирает.
— Мэтт Трескотт!
Широкоплечий юноша вызывающе держит голову прямо и слегка щурится.
― Я думаю, что вполне могу справиться на Арене. У меня средний балл, поэтому точно не буду аутсайдером. Ну а дальше...посмотрим, ― тот пожимает плечами.
― Скажи, кто ждет тебя? ― тягуче протягивает ведущая.
― Мама и старший брат, ― с гордостью произносит Мэтт, вскидывая голову. Уж кем-кем, но своим братом он безумно гордится.
Светловолосый юноша невольно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Если бы он мог, он непременно отправился бы на Игры вместо брата! Не потому, что верит, что эти Игры окажутся смертельными ― на самом деле, в это не верит никто, все думают, что это просто запугивание Капитолия. Потому, что своего младшего брата он старается уберечь от любого риска.
― Удачи тебе!
― Все хорошо? ― сочувственно спрашивает Мэтт у своей напарницы. Больше всего он сейчас боится очередного неутешительного видения Клер, но та поднимает голову и кивает:
― Все хорошо. Будешь пить? ― и девочка неуверенно протягивает трибуту банку газировки. Мэтт кивает и одним уверенным движением открывает ее.
― Сильвия Дест, дистрикт номер восемь!
Каждая волосинка Сильвии сверкает от большого количества нанесенной блестящей пудры. Девушка в синем платье сжимает кулаки перед выходом на сцену, и Виста мгновенно напрягается, углядев огонек в ее глазах.
― Прошу, называйте меня Син! ― громко произносит она, но чуткая ведущая сразу же слышит в голосе зарождающуюся агрессию.
Тем, кто виновен в смерти ее матери, не позволительно называть ее этим именем!
― О, а почему такое странное имя? ― восклицает капитолийка, всплескивая руками и с любопытством поворачиваясь в сторону камер.
Девушка независимо передергивает плечами. Это прозвище она придумала себе сама еще в младших классах, она прикрепилась к ней намертво, и только мама называла подростка по-прежнему. До самого конца.
― Итак, Син! Расскажи мне об этих Играх. ― лукаво протягивает ведущая. Эффект разорвавшейся бомбы. Зрачки девушки суживаются, пальцы одной руки вцепляются в подлокотник кресла, а пальцы второй ложатся на медальон.
― Эти Игры ― жалкая попытка Капитолия вернуть себе власть! Попытаться держать нас в страхе! Вот только подействует это ненадолго! Дистрикты все равно перестанут батрачить на Капитолий! ― девушка кричит, чуть не срывая голос. ― Вы решаете проблемы посредством насилия! Серьезно, думаете, никто вас не остановит?
Финальный звонок, и трибутка с готовностью вскакивает, оставив Висту даже без права задать последний финальный вопрос, и четко произносит в сторону толпы:
― Спасибо за внимание.
За кулисами Син поспешно раскрывает медальон и бережно касается пальцем фотографии.
― Я люблю тебя, мам. Я стараюсь. Правда.
― Ланс Стонер!
Шокированный выступлением своей сотрибутки, парень двигается как-то заторможенно. Он все еще не может поверить, что Син действительно сказала это перед камерами. Нервно ерошит волосы, слегка поводит плечами в белом пиджаке с розой в петлице и неуверенно улыбается.
― Я даже не знаю, чего ждать от Игр. Поверить в то, что выживет только один ― дикость, вы не находите? ― парень разводит руками. Притихшая публика молчит, маленькие дети продолжают шептаться. ― Зачем убивать детей? Точнее, заставлять их убивать друг друга?
― Скажи, кто ждет тебя дома? ― тихо произносит Виста. Капитолийка никак не может привести мысли в порядок.
Лицо парня неуловимо светлеет:
― Мама.
Темные кудрявые волосы женщины убраны под косынку, и она терпеливо нажимает на педали станка. Раньше ее сын выполнял за нее всю работу, не позволяя женщине нагружать больные суставы, а она даже не может посмотреть на экран! Слишком медленно движется станок, слишком отвыкла та от работы, а миротворец наверняка устроит выговор за невыполненную часть. Вот и приходится даже не отрываться на перерывы, чтобы успеть все закончить.
― Удачи!
Едва оказавшись за кулисами, парень выразительно крутит пальцем у виска:
― Больная. Совсем жить надоело?
Син поднимает отрешенный взгляд:
― Твоя мама жива?
От всей будничности этого вопроса трибута передергивает. Его мама болеет последнее время, и парню даже страшно представить, что с ней может что-то случиться.
― Да, ― голос дрожит.
― Тогда тебе не понять, ― трибутка вздыхает и закрывает глаза, продолжая ласкать пальцем крышку медальона.
― Сейдж Розинли, дистрикт девять!
Хоуп, по-прежнему изучающая мир из-за кулис, от неожиданности ахает. Дреды-щупальца Сейдж полностью распрямлены, распущенные волосы невероятно меняют девушку. Она кажется совершенно другой, более нежной и ранимой. Впечатление этому добавляют и подведенные глаза, сейчас с вызовом пронзающие насквозь ведущую.
Виста тычет ей микрофон, чувствуя невероятную усталость. Эти дети умеют выматывать.
― Скажи, что думаешь.
― Думаю, что справлюсь. ― устало роняет девушка. ― Кто, если не я? С моей-то школой жизни... В первый день я точно буду еще на Арене.
Капитолийка несколько раз хлопает ресницами. Следующий вопрос она задает скорее по инерции, уже готовая услышать: “Я ― сирота” и отпустить девушку:
― Кто ждет тебя дома?
Но сегодня Сейдж умеет удивлять. Ее глаза мгновенно загораются:
― Мама, ― шипит девушка, чуть не проорав это слово.
Обитатели детдома изумленно кричат. Маленькие дети, которым трибутка заменила и маму, и сестру, вопросительно смотрят на директрису. Маленькая Хелли, хвостиком ходившая за Сейдж, со слезами спрашивает:
― Когда Сейдж вернется, мама ее заберет?
Директриса даже не сразу понимает вопрос. Она продолжает смотреть на экран, и слово “мама” эхом отдается в ушах.
― Я не знаю, малышка, ― растерянно отзывается она.
― Удачи тебе! Диззи Тэлм!
Над прической Диззи стилисты возились несколько часов. Сначала они пытались как-то пригладить буйные кудряшки, но те неизменно топорщились обратно. Распушить и придать им какую-то форму тоже не получилось, и в конце концов, стилист, плюнув на все, вернул волосы трибута в первоначальное состояние.