— Как вы думаете, профессор, какие вещества в здешней почве в минимуме?
— Я не знаю, что здесь в минимуме, но думаю, что вор здесь был в максимуме, — ответил, улыбнувшись, Тимирязев.
Знаменитый шотландский хирург 18-го века Джон Абернети отличался необыкновенной лаконичностью речи, но в лице одной пациентки он встретил серьезного соперника в этом отношении.
Однажды к нему в Эдинбурге обратилась за помощью женщина с сильно воспаленной и опухшей рукой. Произошел следующий разговор, начатый доктором:
— Ожег?
— Ушиб.
— Компресс.
На другой день пациентка опять явилась к доктору. Последовал такой диалог:
— Лучше?
— Хуже.
— Еще компресс.
Два дня спустя женщина снова обратилась к доктору, и разговор вылился в такую форму:
— Лучше?
— Здорова. Сколько?
— Ничего! — воскликнул доктор. — Такой разумной клиентки я еще не встречал!
Великий физик Андре Ампер отличался рассеянностью. Однажды, уходя из дому, он оставил на дверях своей квартиры табличку с надписью: «Господина Ампера нет дома. Возвратится вечером».
Справившись с делами раньше намеченного часа, он вернулся домой. Но, увидев на дверях табличку с надписью, повернулся и ушел.
Однажды известный математик Боссюэ опасно заболел. Друзья столпились у его постели, но больной настолько ослабел, что не отвечал на вопросы.
— Да он уж не дышит, — сказал кто-то.
— Подождите, — перебил другой. — Я его спрошу. Боссюэ, квадрат двенадцати?
— Сто сорок четыре, — послышался шепот больного.
Кто-то спросил немецкого композитора Брамса:
— Долго ли вы думаете перед тем, как сочинять?
— Не особенно, но все же дольше, чем вы перед тем, как спрашивать, — ответил Брамс.
В квартире у Вольтера можно было всегда видеть кого-нибудь из молодых литераторов. Великий французский писатель-просветитель охотно принимал их, помогал дружеским советом.
Однажды зимним вечером Вольтер сидел в кресле, что стояло напротив камина, и, зябко натягивая плед, внимательно слушал начинающего автора. Когда тот кончил читать свое несовершенное произведение, Вольтер с улыбкой сказал:
— Если бы в ваших стихах было больше огня, а в этом камине — ваших стихов, нам не было бы так холодно…
Знаменитый немецкий физик Генрих Рудольф Герц в школьные годы очень увлекался работой на токарных станках, а в воскресные дни даже посещал ремесленную школу.
Позже, когда Герц был уже известным профессором, старый его учитель по токарному делу, узнав о судьбе своего ученика, с сожалением сказал:
— Как жаль. Он был бы прекрасным токарем.
Знаменитый астроном Фридрих Вильгельм Гершель был очень болен. Боялись даже, что он умрет. К больному пришел священник и изо всех сил старался подготовить его к смерти, рисуя в светлых тонах загробную жизнь.
— Знаете, — ответил астроном, — это замечательно! Вот тогда я наконец смогу увидеть Луну с обратной стороны.
Поэты не раз воспевали технику, но все больше паровозы, ракеты и другие крупные технические достижения. А Гете однажды, устав снимать нагар с сальной свечи (это делали особыми щипцами), написал изобретателям:
Технический заказ великого поэта удалось осуществить лишь спустя полвека. Были изобретены стеариновые свечи с крученым фитилем, который, сгибаясь, попадает в наиболее горячую часть пламени и здесь сгорает без остатка.
Однажды известному французскому физику и химику Гей-Люссаку понадобилось выписать из Германии тонкостенные стеклянные сосуды. На границе за них пришлось бы заплатить очень большую пошлину. Но его друг Александр Гумбольдт придумал способ, чтобы сосуды провезли даром: он велел запаять их и написать на ящиках: «Осторожно, немецкий воздух!» Таким образом сосуды превратились в упаковку, за которую пошлины вообще не взимаются, а «товаром», заключенным в них, был обыкновенный воздух, не упоминаемый в тарифных справочниках. Благодаря хитрости Гумбольдта сосуды были вывезены без всякой пошлины.