Волчица почти ползала перед ним на брюхе. Это было поведение, которое, как знал Бронн, Нимерия позволяла себе только с ним. Было приятно чувствовать себя по некой неизвестной причине исключительным, потому что ни с кем больше, даже с Клиганом, Нимерия так не вела себя.
В ее странном, нехарактерном заискивании был какой-то смысл, который Бронну оставался неведом.
— Должно быть, леди Арья задержалась, а ты хочешь выйти, — рассудил Бронн, освобождая проход для волчицы, — прошу, миледи.
Достаточно было бы провести с лютоволками бок о бок неделю, чтобы научиться уважительному к ним обращению. Зимой Бронн редко видел Нимерию — только любопытный Призрак обходил все стоянки Зимнего Братства. Нимерия поджимала хвост и злобно скалилась, стоило ей завидеть Джейме Ланнистера, и обходила его едва ли не за милю. Почти как ее хозяйка до недавних пор.
Но куда тащит его волчица, прихватывая зубами за камзол?
— Ладно, ладно, зверюга, у твоих приятелей-Старков, может, и много одежды, а у меня пока нет… — Бронн замолчал; возможно, странное поведение Нимерии объяснялось чем-то дурным, что случилось с Арьей, — ты ведешь меня к своей госпоже?
И снова Нимерия завиляла хвостом, прижимая уши к голове и старательно изображая счастливую дворнягу. Определенно, если бы леди Старк и грозила какая-либо опасность, волчица вела бы себя иначе.
— Ну, веди, — ухмыльнулся Бронн, предвкушая интересную прогулку. Мелькнула мысль — может, волчица желает показать ему волчат? Он быстро заглянул ей под брюхо — нет, еще было слишком рано. Определенно, срок Нимерии еще не настал.
Кажется, лютоволки носили щенков дольше, чем обычные. Бронн задумался над перспективами. Красный Замок, населенный лютоволками, маленькими или большими, был бы… занимательным местом.
Это вполне дополнило бы его положение к настоящему моменту, когда он стремительно зарастал следами жизнедеятельности одичалых, дотракийцев, их лошадей, и это не учитывая так и оставленные в подвалах залежи драконьего навоза — Бронн не знал, как правильно называть эти результаты длительного драконьего проживания, но слова «помёт» для них было явно недостаточно.
Красному Замку медленно, но верно приходил конец. Это было видно по тому, как стремительно, точно жизнь уходит из неких невидимых сосудов, ветшают стены и перекрытия; как засаливаются в три раза быстрее прежнего гобелены и шторы; как хаос и запустение, поселившиеся в одной галерее, беспечно переползают в соседние, и так — все дальше и дальше.
Все глубже. Все ближе к Железному Трону.
На котором теперь, в зависимости от времени суток, можно было найти: бродячих котов, барахло Тормунда, самого Тормунда или кого-то из его родни, каких-то оборванцев-сирот, играющих в кайвассу мейстеров, дотракийских рабынь, дорнийских шлюх, гусей, бежавших с дворцовой кухни, но реже всего — короля Джона.
Задумавшись, Бронн остановился на галерее над тронным залом. Прямо сейчас около Трона возлежал Призрак. Лютоволк проводил здесь почти все свое время. «Что бы это значило? — задумался Бронн, вглядываясь в сосредоточенную морду Призрака, — они постоянно сторожат его. Почти все время это он, Нимерия реже, но здесь никогда не бывает пусто. Что это?». Холодок, прошедший по спине, заставил бывшего наемника поежиться.
Бронн никогда не верил в магию, колдовство и потусторонние миры. Не поверил он в них и сейчас, испытав все возможные формы сверхъестественного воздействия на себе.
Он видел Белых Ходоков, иных, его душа расставалась с телом и снова возвращалась в него, он видел, как ходят по земле восставшие из мертвых красные жрецы. И все-таки Бронн Черноводный оставался верен себе.
Он был материалистом до мозга костей. И потому у всякого сомнительного явления пытался выискать земные, понятные корни. Если же их нельзя было найти, что ж, возможно, от таких вещей следовало держаться как можно дальше. Железный Трон, очевидно, был из них.
— Нехорошее это место, леди волчица, — негромко прокомментировал он, обращаясь к Нимерии, — если мне будет позволено сказать, нам бы всем надо съебывать нахер отсюда. Ты согласна?
Вместо ответа она прихватила его камзол зубами, более аккуратно на этот раз.
— Полегче, зверюга! — он подавил громкий хохот; Призрак внизу навострил уши, — куда же ты меня все-таки ведешь?
Неожиданно для себя спустя долгие минуты путешествия по коридорам — в двух из них Бронн был рад компании волчицы: стены подпирали два десятка не самых дружелюбных дотракийских молодчиков, — оба они оказались в нижнем ярусе, почти у самых парадных ворот.
Бронн не мог не вспомнить с легкой ностальгией времена, когда о Зиме никто не думал, а через массивные ворота въезжали и выезжали солдаты Ланнистеров — гроза всего континента. И он был тогда среди них, самоуверенный, нахальный, еще не представляющий, куда жизнь бросит его дальше, идиот. Годы, годы. Теперь ворота с одной стороны вообще отсутствовали, с другой же створка покосилась и провисла, наполовину разобранная предприимчивыми горожанами.
Королевскую Гавань постигало удивительное запустение. Вдоволь налюбовавшись на признаки грядущих больших перемен, Бронн повернулся в сторону притихшей серьезной Нимерии, и замер.
В арке у кузницы леди Арья Старк замерла в объятиях Джендри Баратеона.
Насколько мог видеть Бронн, леди Арья не выглядела ни возмущенной, ни обрадованной пылким напором молодого Быка. Скорее, она взирала на ухажера с любопытством. Ни намека на страсть или намерение немедленно отправиться под руку с Баратеоном на сеновал. Слабым это было утешением — Бронн нахмурился, размышляя, в какой из борделей податься, — когда со стороны кузницы раздался хлесткий звук удара и возмущенный возглас девушки.
***
Нимерия млела.
Хороший Человек оправдал ее доверие. От него пахло здоровой ревностью — этот живой, заметный аромат мускуса, леса и смолы, остывшего угля и сушеного мяса. Нимерия зажмурилась, вдыхая его запах.
От его соперника пахло огнем, золой, ягодами тиса и мясными пирогами. Тоже приятный запах, если подумать.
Сестра Арья пахла слабо — проклятая ванна! — но все же и с расстояния угадывались запахи вишни, пихтового масла и снега. Все Старки пахли снегом немного. Даже летом. Но вишней — только Арья, и только изредка.
Двое самцов стояли морда к морде и рычали друг на друга. Нимерия прищурилась.
Да, конечно, Играющий-с-Металлом Джендри был много младше Хорошего Человека Бронна. И конечно, Нимерия не стала бы возражать, если Сестра выбрала бы Джендри, никогда. Никто не знает лучше волчицы, кто станет ее волком. И все же — Нимерия стояла за Бронна.
Потому что за ним, вместе с его чарующим ароматом двуногого самца, она чуяла потрясающую историю. У него были жестокие, смелые, бесстрашные голубые глаза. Шрамы на его теле говорили, сколько схваток он пережил и из скольких вышел победителем. Он умел ходить тихо, не привлекая к себе внимания. Он умел шутить. И — ах, это было сентиментально, и Нимерия порычала сама на себя, но — он так умело чесал ее шкуру! Он так старательно запоминал все любимые ею лакомства!