Так они в эту заварушку и втянулись. И теперь вместе, не расстаются ни на миг и — заботятся друг о друге.
А это пункт из списка Марбранда, разве нет?
— Заботятся друг о друге, — говорит себе Бронн под нос, постанывая, когда его вчерашняя любовница игнорирует его, лежащего в снегу, словно и не узнавая.
— Заботятся, — вздыхает он завистливо, когда Бриенна полночи сидит у постели спящего Ланнистера, меняя ему тряпку на лбу, подтыкая одеяло и сдувая волосы с его лица.
Лев улыбается. Слабо, уголками губ. Изредка что-то миролюбиво урчит, но больше смотрит своей леди в глаза.
Леди ласково ворчит в ответ, ложась рядом. Утро — или то, что должно им быть — находит их в объятиях друг друга, в тепле и неге.
«Заботятся. Кто бы обо мне так заботился?», завидует отчаянно Бронн, когда Джейме квохчет вокруг леди Бриенны, слегшей с какой-то неведомой женской хворью, наложившейся на дни ее лунной крови. Последнее, о чем Бронн желал бы знать, так это особенности цикла леди Тарт, но долбанный Ланнистер вообще не чувствует границ, и готов подробнейшим образом излагать соображения о проблемах своей будущей львицы в любой компании:
— …я думаю, она сидела на холодном и простыла. Мейстер сказал, нужно прикладывать теплое к животу и носить шерстяные штаны. Хорошо пить отвар крапивы и боярышник, а еще…
— Матери ради, милорд, — бормочет сир Аддам, благослови его Семеро. Но заткнуть Джейме не под силу никому:
— …полагаю, нужно договориться с копьеносицами. Говорят, у них есть мудрые женщины, и они…
— Сделай это, блядь, и захлопнись, — бормочет Клиган, явившийся из темноты, — и вообще, иди к своей бабе; она плачет там.
— Что? — негодует Джейме, мгновенно подскакивая и освобождая место у костра. Пёс занимает его без малейших угрызений совести
— Она ведь не плакала, — немного нервно вопрошает Подрик, — правда, сир… просто Клиган?
— Должно быть, это одичалые резали дикую свинью, и та визжала, — невозмутимо ответствует Пёс, — и мне просто показалось. Или вы предпочтете слушать его дальше? — он грозно нахмурился.
Все присутствующие дружно, не сговариваясь, внезапно увлеклись чрезвычайно интересным содержимым котла.
Кроме Бронна. Несколько минут он еще сидит у костра с приятелями, но после сам для себя неожиданно оказывается у палатки, где, если верить теням, эти двое обжимаются. Опять.
— …болит? Сильно болит? Давай одеяло еще свернем.
— Ничего, сир Джейме, это… — слышится сдержанное всхлипывание, — пройдет. Пожалуйста, уйди.
— Прекрати, — голос у Ланнистера такой сладкий, что Бронну хочется вдруг запить услышанное стаканом прокисшего эля. Леди Тарт не сдается:
— Джейме. Это неприлично.
— Это. Всего лишь. Кровь. Но она твоя, — в голосе Джейме явственно слышится тщательно спрятанное волнение, — иди сюда, женщина, здесь теплее. Вот так, ложись. Нельзя теперь заболеть, никому из нас.
Ворчание, пыхтение — Бронн готов был уйти, когда услышал тихий голос, и едва мог поверить, что он принадлежит Льву:
— Мне нравится заботиться о тебе. Хотя бы так.
— О, блядские пекла, это так мило! — бурчит Бронн себе под нос, но, покидая этих двоих, он в глубине души улыбается, торжественно отмечая полное совпадение второй из списка примет, а это немало для начала.
Зима не просто близко, зима уже здесь, но это вовсе не значит, что нельзя развлекаться, ради небес!
В конце концов, однажды он может шантажировать Ланнистера семью попаданиями из семи, разве нет?
Комментарий к Семь примет, часть первая
Уговорили! По заявкам)
*”Семь примет” - реминисценция чрезвычайно популярного куртуазного жанра средневековой литературы; вдохновлено “Повестью о вражде Сегри и Абенсеррахов”.
========== Семь примет, часть вторая ==========
Приметы Третья и Четвертая
Прикосновения.
Всегда в дефиците в жизни любого из воинов.
Нет, в полевом лагере нет личного пространства, границы размыты, полно распутниц, но это — совсем другое. Совсем. Бронн Черноводный повидал немало солдатских лагерей. И знал этот неутолимый голод, гнетущую жажду человеческого тепла, которую невозможно утолить на войне, как ни пытайся.
Кто-то пытался — насилием, шлюхами, даже соратниками. Кто-то пил. Некоторые клялись, что давным-давно не нуждаются в ласке, да и вообще сделаны из камня (в случае с Ланнистерами — из золота), и потому прекрасно обходятся в полном одиночестве. Бронн знает, зачем, почему и отчего так популярна эта утешительная ложь.
Ведь это то, чего втайне хочет каждый. Вечность провести в руках любимой и любящей женщины, что будут обнимать, ласкать и утешать, и одно это бесконечное объятие залечит любые раны, видимые и невидимые.
Эти двое — внезапно Бронн слишком завидует, чтобы травить себя их именами — обжимаются в любую свободную минуту.
Прикосновения их свободны и привычны, и, чем дальше заходит битва за рассвет, тем дольше времени парочка проводит, слипшись, как горелые пирожки на противне. Всегда вместе. Всегда касаясь один другого. Словно на двоих одно кровообращение, и существует опасность смерти, если только придется разорвать объятия.
Первое, что Джейме делает, когда видит свою «долбанную рыцарскую девку» — трогает ее. Бесстыже ощупывает. После любой битвы, каждое утро, каждый вечер перед сном. Плюя на то, кто вокруг, не смотрит ли. И, если поначалу Бриенна отстраняется, смущается, скрывается, то очень скоро начинает вести себя точно так же.
Даже теперь, хотя Джейме дремлет, он свернулся клубком всем своим длинным телом за спиной женщины; и она периодически опускает руку назад, словно для того, чтобы убедиться, что он все еще там. В очередной раз он подставляется под прикосновение и приветственно урчит.
— Что это ты делаешь, женщина? — ленивый шепот Льва скорее похож на мурлыканье.
— Вяжу. Носки. Сир Бронн принёс шерсти.
— Ты умеешь вязать?
Внезапно проснувшийся Ланнистер смотрел на леди Бриенну так, словно она открыла разом способ победить Ночь, осыпать золотом и драконьим стеклом Вестерос и Эссос одновременно или пообещала вырастить ему новую руку. Женщина вздохнула.
— Джейме, я с острова. Все на островах умеют вязать, — она немного покраснела, — хотя вязание не считается занятием для благородных девушек.
— Первый раз слышу, — бормочет Джейме, и Бронн вынужден вмешаться — пальцы парочки встречаются на спицах, и это грозит перепутанной пряжей:
— Неясно, чему ты удивлен, милорд. На что хочешь спорю, Подрик тоже умеет вязать. Убери руки!
— Сир Бронн! — округляет глаза леди Тарт, и рыцарь вынужден прикусить язык.
— Ладно, — соглашается он спустя минуту, — убери руку.
— Спасибо, что напомнил, Бронн, — сухо ответствует демонстративно обидевшийся Лев.
Бронн знает, что это понарошку. Знает — потому что так Джейме, подлый Ланнистер, раз за разом вымогает у леди Бриенны больше прикосновений. Вот и теперь она гладит его по плечу. Вряд ли осмысленно. Да, они неразлучны.
Одна кружка на двоих. Одна миска. Плечом к плечу за трапезой. Сбившись в один сопящий и похрапывающий клубок, когда спят. Обжимаясь по утрам. За завтраком. Даже совещаясь над картами — почти бесполезными, они всегда прикасаются друг к другу. К этому привыкли все — и кто осудит? Лев сидит у костра, Бриенна, запрокинувшая голову, у него между ног, греется в его объятиях; Джейме спит, устроившись у нее на коленях, пока Тартская Девы прочесывает своими большими, теплыми руками его густые волосы. Бронну повезло испытать прикосновение этих рук. Он знает их силу и мягкость.