Я не помню, как мы познакомились с тем парнем, постарше нас, но он постоянно давал нам деньги «за просто так». Мы просто проводили у него время и разговаривали; думаю, он попросил нас пару раз сходить в магазин. Тогда я находил это всё несомненно странным, но от того парня не исходило угрозы быть вовлечённым в нечто такое, чего парочка тринадцатилетних не смогла бы вынести. Кроме того, лишние карманные наличные того стоили.
У Стивена не было каких бы то ни было комплексов, поэтому он разными способами умудрялся на постоянной основе доставать деньги. Одним из способов была Кларисса (Clarissa), моя соседка в возрасте около 25 лет, которая жила вниз по улице. Как-то мы увидели её сидящей на крыльце, когда проходили мимо, и Стивен захотел сказать ей привет. Они принялись разговаривать, и она пригласила нас зайти. Мы провели у неё какое-то время, а потом я решил свалить, но Стивен заявил, что собирается задержаться у неё ещё немного. Вышло так, что той ночью он переспал с ней и получил от неё деньги в придачу. Я не имею ни малейшего представления, каким образом ему это удалось, но я знаю наверняка, что он был у неё раза четыре или пять, и всякий раз без исключения получал деньги. Для меня это было невероятно, как же я ему завидовал!
Но с другой стороны, Стивен всегда попадал в ситуации, подобные той, и они часто заканчивались не весело, как и в тот раз. Их утехи с Клариссой были в самом разгаре, когда в комнату вошёл друг-гей Клариссы, её сосед по комнате, и застал их в неудобном положении. Она сбросила с себя Стивена, и тот приземлился на пол её спальни прямо своим членом, и на этом всё кончилось.
Так мы со Стивеном и жили: я воровал все журналы о музыке и роке, которые нам были нужны. За исключением Big Gulps и сигарет, было не так уж много других вещей, на что стоило потратить наши деньги, поэтому мы были в хорошей форме. Мы, бывало, гуляли вверх и вниз по бульвару Сансет, а затем – по бульвару Голливуд (Hollywood Boulevard) от Сансет до Догени-Драйв, разглядывая плакаты с рок-звёздами в многочисленных хэдшопах или ныряя в первый попавшийся сувенирный или музыкальный магазин, казавшийся нам интересным. Мы просто гуляли, вникая в бурлящую действительность. Мы, бывало, часами торчали в местечке под названием «Кусок пиццы» (“Piece of Pizza”), раз за разом запуская на музыкальном автомате пластинки с “Van Halen”. К тому времени это стало ритуалом: несколько месяцев до этого Стивен дал мне послушать их первую запись. Это было одно из тех мгновений, когда музыка своей массой совершенно потрясала меня.
«Ты должен это послушать, – сказал Стивен. – Это та самая группа, “Van Halen”, они роскошны!» Я сомневался, поскольку наши музыкальные вкусы не всегда совпадали. Он поставил пластинку, и соло Эдди, которое взрывало песню “Eruption”, прорвалось из динамиков. «Господи Иисусе! – сказал я. – Чёрт подери, что это?»
Это была форма самовыражения, такая же приносящая удовлетворение и глубоко личная для меня, как искусство и живопись, но совершенно другого уровня…
А ещё в том году я побывал на своём первом, по-настоящему большом рок-концерте. Это было 8 апреля 1979 года на Международном музыкальном фестивале в Калифорнии (California World Music Festival) в “Memorial Colisseum”, в Лос-Анджелесе. На концерте присутствовало 110 тысяч человек, а состав исполнителей был просто безумен: в концерте принимало участие куча групп, но хедлайнерами были Тед Ньюджент (Ted Nugent), “Cheap Trick”, “Aerosmith” и “Van Halen”. “Van Halen”, без сомнения, растоптали всех, кто играл в тот день, даже “Aerosmith”. По мне, это было не сложно: во время концерта “Aerosmith” настолько, мать их, лажали, что в их сете мне было невозможно отличить одну песню от другой. Я был их фанатом, но единственной песней, которую я смог разобрать, была “Seasons Of Wither”.
Со временем мы со Стивеном стали тусоваться перед клубами “The Rainbow” и “The Starwood” в среде ранних глэм-металлистов. “Van Halen” получили своё боевое крещение, пройдя этот же путь, и то же самое предстояло “Motley Crue”. Помимо групп, подобных “Van Halen” и “Motley Crue”, в то время уже были видны зачатки Лос-Анджелесского панк-рока. За стенами клубов всегда была куча народа, и поскольку у меня имелся доступ к наркотикам, я продавал их там, но не просто ради денег, а для того чтобы мы могли быть ближе к этим людям. В старших классах я нашёл лучший метод: я принялся изготавливать поддельные удостоверения, которые действительно позволили мне влиться в тусовку.
По вечерам в Западном Голливуде (West Hollywood) и Голливуде кипела жизнь. В числе прочих, «голубое» сообщество – вокруг «Французского квартала» (“French Quarter”), шикарного ресторана для голубых, и «голубых» баров вроде «Ржавого гвоздя» (“Rusty Nail”) – волнами накатывалось на преимущественно гетеросексуальную рок-тусовку. Такое сосуществование казалось мне и Стивену ненормальным. Повсюду было столько чудаков, но нам со Стивеном нравилось в этом всём вращаться, каким бы странным и бессмысленным это, в большинстве своём, ни было.