Я вернулся домой, а поскольку моя наши отношения с Перлой летели под откос, я занялся самолечением и отложил заначку викодина и оксикодона. Мы расстались с Перлой без лишних разговоров. Мы не виделись целый день. Я отправился в гостиницу неподалёку от аэропорта. Я погрузил в наш «хаммер» свою одежду, забрал кошку и в душе думал, что больше никогда не вернусь обратно. Я вовсе не был святым, но я не мог мириться с тем состоянием, в котором она пребывала. Я сказал ей, что ей нужно отправиться в центр реабилитации. Она согласилась. «Если я отправлюсь в реабилитационный центр, позаботься о детях», – это были её последние слова, которые она мне сказала.
Пока перла находилась в реабилитационном центре, всё стало плохо – няня следила за детьми, а я продолжал употреблять «окси» в «лечебных» целях. Я нашёл в Лос-Анджелесе поставщика и купил у него трёхмесячный запас. И пока я всё ещё не употреблял наркотики каждый день, я стал употреблять их каждую ночь. Я скрывал это от группы так же, как скрывал это своей семьи. Но в конце концов правда вылезла наружу: я стал принимать дозу перед репетициями. До этого я добился творческого единения с группой, имея незамутнённый рассудок, но в итоге полюбуйтесь на меня… Вот он я, как в тумане. Всё настолько вышло из-под контроля, что я ширялся прямо в туалете Мэтта, и всем было очевидно, что я находился под кайфом. И как и прежде, все хранили молчание, по крайней мере, какое-то время, а это многое говорит о терпимости внутри группы. Я даже не пытался скрыть свою зависимость от парней, которые уже хлебнули своих проблем, и вокалиста, у которого эти проблемы всё ещё оставались. В своей зависимости я вёл себя настолько отвратительно, что Мэтт даже обнаружил кровь на стене. Если меня всё ещё не выдавали мои отключки на репетициях, то эта кровь выдала меня с потрохами.
Мы продолжали работать, не то чтобы быстро продвигались вперёд, а так, просто сочиняли и в творческом плане просто топтались на месте. Я отправился вместе с Мэттом на концерт “Camp Freddy” в Вегас, но по большому счёту не затем, чтобы посмотреть их выступление, а чтобы связаться с поставщиком «окси» и закупиться у него. Я полагал, что я знал, что я делаю, но думаю, что тогда я не осознал, насколько быстро стал тёмной лошадкой. Я помню, как пробрался за кулисы во время того концерта, и все замолкли, когда я вошёл в комнату. И так начинало случаться каждый раз, в какое помещение я бы ни заходил.
Карл Стабнер (Carl Stubner), который был тогда и остаётся сейчас моим менеджером, позвонил мне, пока я был в Вегасе. Мы поболтали кое о чём, и хотя я не осознал этого в тот момент, он очень внимательно меня слушал, пытаясь оценить, в каком состоянии я находился. Я и не помню, о чём я тогда говорил, но внезапно он прервал меня
- Слушал, – сказал он, – будь со мной откровенным. Ты в порядке?
- Да, да, чувак, – сказал я, обманывая, – я в порядке. А что?
- Послушай меня… Я не буду учить тебя, как тебе распоряжаться собственной жизнью, и я не коп. Я просто хочу знать, в порядке ли ты? Потому что если нет, я готов помочь тебе. Но тебе придётся быть со мной откровенным.
- Я в порядке, правда… Да, в порядке.
Я отыграл концерт, я встретился со своим приятелем-поставщиком, я вернулся в Лос-Анджелес и я знал, что я слишком, мать твою, облажался, чтобы находиться рядом с Перлой, которая уже вернулась домой совершенно очистившаяся и здоровая, не говоря уже о том, чтобы находиться рядом с собственными детьми. И я совершил один поступок, который имел для меня смысл: я снял номер в гостинице в Западном Голливуде и выбрал день, когда я запишусь в реабилитационный центр. А до утра этого дня я намеревался прикончить все мои наркотики, которые я купил, прямо тут, в гостиничном номере, ну или в том месте, куда бы они меня ни завели. Перла и все остальные волновались за меня. Она была спокойна и терпелива, и именно поэтому мы любим друг друга именно так, как любим. Я не был в порядке. Но я был почти готов к тому, чтобы это признать. Я знал, что моему беспутному образу жизни нужно положить конец. Я решил подыскать себе какое-нибудь местечко подальше от своей жены и своей группы, чтобы после того, как я посвятил самому себе эти четыре запланированных месяца, оттянуться там на всю катушку. Я знал, что мне нужно было немного уединения и покоя. И я это получил.
На этот раз реабилитационный центр оказался для меня по-настоящему стoящим местом, потому что на этот раз я сдался. Вначале я выкинул наркотики, затем прояснил рассудок и немного поразмыслил над тем, почему мне нравилось возвращаться к одному и тому же раз за разом. Рано утром 3 июля 2006 года я записался в реабилитационный центр. Я провёл там все тридцать дней, и окончательно капитулировал … Я узнал о самом себе больше, чем только мог подумать. И начиная с этого дня, я не употребляю наркотики.