Казалось, что этот ерундовый момент проскользнул и не остался в памяти.
Но много лет спустя Денису приснился сон. Ему снилось крушение яхты в океане. Под водой судорожно дёргались три страшные нелепые фигуры. На одной руке у каждой был наручник, к которому крепилась тяжёлая гиря. Гири тянули на дно, жертвы крепко держались за руки.
Но физически родители не обижали Дениса. Как он потом просёк и стал умело использовать в своих целях – они испытывали перед ним глубокое чувство вины.
Нарисованные шарики давно лопнули, титаник утонул, мохнатое солнце, накрытое волной безнадёги, пошипело и погасло. С ними улетели самолёты, ракеты, улыбки с лиц кривых человечков.
Когда ты хороший – ты летишь в сторону.
Когда плохой – на тебя обращают внимание.
Денис не понял этого. Он этот посыл впитал на бессознательном уровне.
Обидел девочку – мама общается с тобой. Ругает при этом, но какая разница. Всё лучше, чем игнорирует. К тому же ругала мама Дениса, только оставаясь с ним наедине. При посторонних – была за него горой. И за эти моменты Денис не то, что девочку готов был толкнуть в лужу – он бы всех перетолкал. Это ведь такое офигенское ощущение – быть в центре маминого внимания.
Денис слышал, как мама в разговоре с подругой говорила, что винит себя, за то, что сын растёт хулиганом. Вроде как понимала, что недодаёт ему любви, "а он и бесится".
Денис тогда ещё не знал, что люди могут просто бездумно повторять где-то услышанные "умные" рассуждения...
Отцу до Дениса откровенно никакого дела не было. Ни наедине, ни при свидетелях. Да и не хотел он вникать во всякие беседы с учителями, завучами, психологами. Он сначала сыну подарки втюхивал и отправлял "Иди поиграй, не мешай". А потом, когда Денис подрос, ему вместо общения деньги давал "Сам, сам давай. Отстань".
Ну а когда проблемы с поведением Дениса серьёзные пошли – жене бабло давал. Чтоб сунула кому надо на лапу, и "шалости" сына не раздували.
Зачем с таким отношением человеку нужна была семья – не понятно. Вероятно, всё потому же – все вокруг так жили.
От нескольких неприятностей с полицией и от армии родители отмазали сына деньгами. На взятках Денис окончил школу, попал в институт. Ну как в институт – в филиал какого-то московского вуза, открытого на базе профтехучилища в их провинциальном городишке.
Деньги, деньги, деньги... А ведь Выхляцкие, по сути, не были богаты. То, что денег много, было лишь детским восприятием Дениса. Уже к подростковому возрасту он понял, что это далеко не так. А годам к двадцати испытывал к родителям почти физиологическое чувство презрения. Чужие люди. Не стоящие и гроша.
Денис быстро сообразил, что в большом городе, куда он свалил сразу после получения диплома, доходы родоков погоды не сделают. Квартиру съёмную они ему, допустим оплатят, но на большее финансовое обеспечение рассчитывать не приходится. Кое-что он всё-таки усвоил из пятилетнего обучения на экономиста.
Нужно было искать нового спонсора. Или спонсоршу.
Глава 26
Ангелина, владелица сети фитнес-центров, была женщиной нежадной: поделилась новым мальчиком с приятельницей. У Юльчика Дениске нашлось местечко не только близко к телу, но и к делу – пристроила парня замом экономиста на предприятии мужа.
Зачем мальчику (Мальчик-понятие относительное. Мальчик в том смысле, что не муж и без чина. Ну и на фоне возраста дамочек) это было нужно – непонятно, но чем бы дитя не тешилось, лишь бы тешило хозяйку по требованию.
От Ангелины про Дениса узнала и Изольда Драгунская, жена одного из совладельцев "Глобал Корпорейшен".
– Зая, я хочу чтобы ты порвал с Ангелинкой и Юлькой, – тоном, не терпящим возражений, заявила вскоре после знакомства Изольда.
Они лежали с Денисом на роскошной кровати её загородного особняка. Муж уехал на несколько дней за границу, дети давно выросли и жили своей жизнью.
– Девочка моя, они ничего для меня не значат, ты знаешь, – взглядом спаниеля Денис заглядывал в глаза своей госпоже, которая была старше его матери.
– Девки поигрались с тобой и будет.
– Киса моя, ты ведь не ревнуешь? – у Дениса были серьёзные планы на использование Изольды и сейчас всё более чем удачно складывалось в нужном ему направлении.
– Ревную? – фыркнула Изольда, – этого слова нет в моём лексиконе, милый. Я просто терпеть не могу, когда на каком-нибудь мероприятии кто-то заявляется в платье, даже примерно похожим на моё. А уж один и тот же наряд да ещё и у двоих кроме меня... – Изольда даже глаза зажмурила от ужаса, – Нет, этого я не потерплю.