Наконец встретимся с ним лицом к лицу.
Удивительно — но я не испытываю ни малейшего волнения. А на ум ни к селу ни к городу приходит строчка из Симонова: ни любви, ни тоски, ни жалости…
10. Герман
Сегодня в доме Леонтьевых на скромном семейном торжестве по случаю дня рождения матери Вики собрался, наверное, весь местный «бомонд». От чиновников и крупных комерсов до богемы.
Я почти никого не знаю. Впрочем, неудивительно — Леонтьев, как только стал губернатором, поснимал многих с руководящих должностей. Поставил, где мог, новых, своих. А там, где не мог — наладил крепкие дружеские связи. Например, с прокурором.
— Вон, видишь, тот лысый мужик? С ним еще рядом толстяк и баба в розовом, — шепчет Вика, едва мы заходим в зал, где проходит фуршет. Здесь людно, шумно, снуют официанты с подносами, в дальнем углу маленький живой оркестр наигрывает что-то блюзовое.
— Ну, видишь? — дергает меня Вика.
Я перевожу взгляд туда, куда она показывает.
— Так вот это Кокорин, прокурор области. Они с отцом типа друзья… Ну, мэра ты и так знаешь наверняка… И Арсения Гаца тоже, — она кокетливо машет известному телеведущему, тот в ответ картинно кланяется и шлет ей воздушный поцелуй. — Его рожа сейчас из каждого утюга после «Сияния России»… Клоун… уже под сорокет, а всё из себя юношу изображает. Он, кстати, ко мне подкатывал в прошлом году.
Вика выжидательно смотрит на меня. Я киваю, мол, ясно.
— О! А вот та прилизанная тетка, видишь? В зеленом платье в обтяг… это судья… даже не так… она — председатель у судей нашей области… блин, не помню, как это правильно называется. В общем, главная там у них. Но платье — мрак, да? Обтянулась как гусеница. Еще и декольте такое… чтобы все видели ее стремную дряблую грудь… Герман, пристрели меня, если я в полтинник сойду с ума и буду вот так одеваться… А! Вон мама с отцом, идем, я вас представлю…
Вцепившись в мой локоть, Вика тянет меня к самой оживленной группке. Ее узнают, перед ней расшаркиваются и расступаются, а на меня смотрят с острым любопытством.
— Мамуля, еще раз с днем рождения! — она целует мать в щеку. — А это мой Герман!
Мы обмениваемся с матерью Вики дежурными любезностями. Она вполне дружелюбна, но интерес у меня вызывает лишь губернатор. Он протягивает мне руку, сдержанно улыбаясь и при этом цепко оглядывая с головы до ног. Впрочем, меня и на дежурную улыбку не хватает. Глядя ему в глаза, негромко, так, чтобы слышал только он, представляюсь:
— Герман Горр.
Его лицо на миг превращается в карикатурную маску с застывшей улыбкой, а в глазах вспыхивают изумление, неверие, полупаника, а уж затем злость. Впрочем, он быстро берет себя в руки. Быстро и воровато оглядывается по сторонам, словно проверяет, есть ли среди посторонних свидетели этой сцены. Мы с Викой отходим, позволяя другим гостям поздравить ее мать. Но я не свожу с него взгляда. Он же, наоборот, в мою сторону даже не смотрит. Старается делать вид, что все прекрасно, кому-то фальшиво улыбается, кого-то приветствует с деланным радушием. Но я вижу, как он напряжен, как нервничает.
— Бедный папочка, — смеется Вика, подхватывая у проходящего мимо официанта бокал шампанского. — У него чуть удар не случился. Я хотела сама ему сказать позже, но так даже прикольнее. Представляю, как его сейчас бомбит. Чувствую, вечером он мне устроит армагеддон. Ну, ничего… Давай я лучше тебе еще расскажу, кто есть кто.
Продержался Леонтьев недолго. Спустя минут двадцать подходит к нам.
— Вика, где твой брат? — цедит раздраженно. — У матери день рождения, а его носит неизвестно где. И трубку не берет.
Вика с самой невинной улыбкой отвечает:
— Папочка, я не знаю, где он. Слава мне не докладывает.
— Ну ты же знаешь, с кем он обычно общается? Его подруг, друзей? Сходи позвони кому-нибудь… спроси про него…
— Что, прямо сейчас? — недовольно морщится Вика.
— Ну а когда? Когда уже всё закончится? Мать и так в расстройстве.
— Ла-а-адно, — Вика бросает на меня многозначительный взгляд и шепчет одними губами: — Держись, я скоро.
— Пусть ему передадут, чтоб срочно ехал сюда! Иначе он серьезно пожалеет! Так и скажи! — напутствует ее Леонтьев.
Едва Вика пропадает из виду, он придвигается ко мне:
— Пойдем-ка, потолкуем.
И, не оглядываясь, решительно устремляется к выходу. Я, не спеша, следую за ним, отстаю, но в холле он меня уже поджидает.
Без слов кивает в сторону комнаты напротив. Видимо, это его кабинет. Едва затворив за нами дверь, он тут же кидается ко мне. Хватает за лацкан пиджака и шипит в лицо: