– Не было такого! Неправда! Ничего подобного! Вранье всё это!
– Одиннадцатый «А»! – повысив голос, Лидия Романовна пресекает крики с мест. – Базар мне здесь не устраивайте!
Пытливым взглядом она обводит притихший класс. Останавливается на Агеевой, своей любимице.
– Аня, как всё было?
Агеева, точно заученный урок, выдает без запинки, что парни просто играли в баскетбол, что Денис Викторович не оскорбил никого ни единым словом, а уж тем более никакого насилия в помине не было.
– Спасибо, – озадаченно произносит Лидия Романовна. – Садись, Аня.
Следом спрашивает еще нескольких человек, парней, девчонок, но все, как один, подтверждают слова Агеевой. Даже сам Илья Жуковский, заикаясь, бормочет, что никто его не обижал.
Рыжая англичанка лишь молча качает головой, будто отказывается верить, и взирает на нас со смесью недоумения и неприязни. Поворачивается к Лидии Романовне и тихо говорит:
– Я не знаю, что здесь происходит, я не понимаю этого, но они зачем-то покрывают его.
Директриса смотрит с сомнением теперь уже на новую англичанку. Потом спрашивает Горра:
– А ты, Герман, что скажешь?
– Ничего, – лениво отвечает он.
Наши расслабляются, практически чувствуют себя победителями и, почти не сдерживаясь, ликуют. Как вдруг директриса обращается ко мне:
– Лена Третьякова, ты присутствовала вчера на уроке физкультуры?
– Да, – говорю я, подмечая, как все сразу подобрались, как уставились на меня.
– Ты тоже станешь утверждать, что ничего не было, что Олеся Владимировна всё не так поняла?
Они, мои одноклассники, Горр, даже Петька ждут от меня правильного ответа, но я говорю:
– Не стану.
А затем честно рассказываю, как всё было.
В классе повисает гробовая тишина. А у меня в ушах опять начинает стучать пульс. Только не это! Второй приступ за день – будет слишком. Подперев лоб рукой, я заодно прячу лицо. Закрываю глаза, вдыхаю глубоко и медленно и стараюсь абстрагироваться от происходящего. Просто не думать ни о чем и всё. И у меня почти получается, но тут неожиданно слышу:
– Петя Чернышов, а ты что скажешь?
10. Лена
Петька зачем-то поднимается из-за парты, хотя все остальные до него отвечали с места. Да и директриса жестом показывает ему, мол, сиди, но он вытягивается во весь свой немалый рост, громко двигая стулом, как будто нарочно оттягивая время. И при этом молчит.
И его молчание на фоне гнетущей тишины кажется кричащим. Я как будто действительно слышу, как мечутся в панике его мысли: что делать? Как быть?
Бедный Петька. Мне его правда жаль. У него такое лицо! Оно у Петьки вообще как открытая книга – все эмоции на виду. И сейчас я вижу, как его ломает. Как тяжело ему сделать выбор. Он просто в тупике. И я обреченно жду, что он поддержит остальных. В конце концов, он ведь с самого начала заодно со всеми.
Он стоит бледный, как неживой, и напряжённый до предела. Челюсть стиснута так, что проступили желваки. Словно приготовился к пыткам.
Но главное – взгляд. Он у него прямо какой-то затравленный и выдает Петьку с головой.
– Чернышов? – повторяет Лидия Романовна. – Ну? Что молчишь?
Петькины пальцы беспокойно гуляют по столешнице, натыкаются на ручку и начинают ее крутить, вертеть, гнуть, пока не переламывают пополам.
– Долго ты молчать собираешься? – начинает раздражаться директриса. – Я задала тебе простой вопрос. Ты что, язык проглотил?
Петька не произносит ни звука. И все в классе, застыв, следят за ним. Горр тоже. Только если все смотрят на Петьку с выражением: давай же, Черный, скажи, как договаривались, ну! То для Горра всё это какой-то спектакль. Забавное шоу.
Он ловит мой взгляд, но на этот раз я сразу же отворачиваюсь. Нехорошо так говорить, но, кажется, я его ненавижу. Всегда к нему относилась неважно, а сейчас внутри аж печет.
Почему директриса на него не наседала? Он ведь не сказал ни да, ни нет. Да потому что директриса знает, что на него вот так, как на Петьку, не надавишь. Горр никогда не станет говорить или делать то, чего не хочет сам. Она это почувствовала и отступила, чтобы не ронять свой директорский авторитет. Зато в Петьку вцепилась как клещами. Лучше бы оставила его в покое. Но она продолжает:
– Чернышов, ты вчера был на уроке физкультуры?
Помешкав, он кивает.
– Отлично, – она скрещивает руки на груди. – Тогда скажи мне, как всё было? Денис Викторович вел себя как-то неподобающе?
Молчание. Поднимаю глаза на Петьку. Он будто в каменного истукана превратился.
– Он оскорблял твоего одноклассника? Применял насилие?