– Что тебе от меня нужно? – повторяю свой вопрос. – Опять будешь предупреждать? Чтобы я не сказала что-нибудь не то? Чтобы не выдала вас директрисе?
Он лишь смотрит на меня снисходительно, как на несмышлёную дурочку. А потом вдруг подается вперед, наклоняется ко мне, налегая на мое плечо. И я шеей ощущаю его теплое дыхание, отчего щекотно и хочется вжать голову в плечи.
– Во втором задании у тебя ошибка. Тут должен быть past perfect, а не past indefinite. И в третьем то же самое. А здесь past continuous. И артикль вот тут пропустила.
Он скользит указательным пальцем по тесту. А я почему-то непроизвольно сжимаю ручку еще крепче и задерживаю дыхание. И прямо сейчас хочу одного: чтобы он скорее отодвинулся, пока я не задохнулась.
Наконец он отстраняется, и становится чуть легче. Я хотя бы могу свободно вдохнуть.
– Совсем плохо у тебя с английским? – спрашивает насмешливо. – Тест-то элементарный.
Мне почему-то становится стыдно.
– Не все полжизни прожили в англоговорящей стране, – нелепо оправдываюсь я и сама же понимаю, как глупо это звучит, поэтому перевожу разговор на другую тему: – Слушай, Горр, я не знаю, что ты от меня хочешь, но, если ты так переживаешь, что Петька вас сдаст, можешь пока успокоиться. И своим подпевалам передать. Никого он не выдаст. К сожалению. И я на этот раз не стану, но только потому, что дала ему слово. Но если вы еще раз его хотя бы тронете, то я всё расскажу.
– Кажется, я это уже слышал сегодня, – проклятая усмешка не сходит с его губ ни на секунду. Он будто абсолютно не воспринимает мои слова всерьез.
– Я не шучу. И вообще, как еще наглости хватает подходить ко мне.
– А почему нет? – выгибает он бровь. – Почему мне нельзя к тебе подходить, Лена Третьякова?
Ему весело! Он забавляется!
– Вы избили Петьку толпой! Одного! Трусы… Какие же вы трусы! – я снова распаляюсь. Зато больше не стесняюсь смотреть ему в глаза.
– Ну, Петька-то герой, конечно, – глумливо ухмыляется он.
– Представь себе! – негодую я. – И вы все… каждый из вас… даже пальца его не стоите. Трясетесь за себя, боитесь, как бы не прилетело. Противно! И за что вы на него накинулись? За то, что не стал повторять за вами ваше вранье! За то, что поступил по совести. По справедливости.
– Ты и правда такая наивная? Нет, я еще могу как-то поверить, что ты сама выступила по велению души и сердца, – насмешничает он. – Но ты у нас – уникум, белая ворона. Таких надо в Красную книгу, как исчезающий вид. А вот Чернышов… Он такой, как все. Тупой, завистливый, трусливый. И плевать он хотел на твою справедливость.
– Не смей так про него! Если бы было так, он бы подтвердил ваше вранье.
– Я думаю, что герой Петя подзапал на тебя и на что-то там надеется. Вот и сказал то, что хотела ты. Но совсем не то, что хотел он сам. Твой Петя изо всех сил пытается усидеть на двух стульях. Он такой... типа, и нашим, и вашим…
– Вовсе нет! И вообще, очень низко очернять за глаза другого.
– Я говорю, что есть, – равнодушно пожимает он плечами. – Что думаю. А ты же сама ратовала за честность.
– В таком случае ты ошибаешься насчет Петьки. Ты его совсем не знаешь. Мы с ним друзья. Может, тебе и не понять, но друзья поддерживают друг друга без всякой личной выгоды.
– А ты еще наивнее, чем я думал. Но этот пафос у тебя в голове лишь до поры до времени. Пока не обожжешься.
Как же раздражает его цинизм и непоколебимая уверенность в собственной правоте! Меня он явно считает честной дурой, а остальных кем? Он же никого ни в грош не ставит. Даже вон Петьку с грязью походя смешал. И вообще на всех всегда взирает, как на ничтожных букашек. Интересно, он вообще хоть кого-нибудь уважает? Родителей хотя бы...
– Горр, что с тобой не так? Почему ты видишь в людях только плохое? Даже в хорошем, честном и смелом поступке ты выискиваешь какую-то корысть?
– Может, потому что хожу без розовых очков?
– А, может, потому что у тебя самого нет и никогда не было настоящих друзей? И ты просто не в состоянии понять, что такое дружба? Вокруг тебя, конечно, много кто вьется. Они выслуживаются перед тобой. Пляшут под твою дудку. Но они никакие не друзья, а просто подпевалы. Вот они как раз думают только о себе и крутятся рядом с тобой из выгоды. Ну и снобизма.
– Так люди в принципе эгоисты. Все думают в первую очередь о себе, и это нормально. Это базовый инстинкт.
– Не все. И я думаю, что у тебя нет друзей, потому что ты сам такой – циничный и черствый. Такими же людьми и себя окружил.
– А у тебя, значит, настоящие друзья? Которые с тобой и в огонь, и в воду, что бы ни случилось? Которые не солгут, не предадут? – он по-прежнему улыбается, но в глазах вспыхивает нехороший блеск.