— Хватит, иначе это закончится прежде, чем я смогу тебя трахнуть.
Я нежно целую головку, медленно поднимаюсь по его телу, и наши губы встречаются. Садясь полностью, Джакс переворачивает меня, и я оказываюсь на коленях. Он целует мою спину вдоль позвоночника, по плечам, щеке; берет мою руку и кладет ее на спинку кровати. Делает то же самое с другой рукой. Пробегает пальцами вдоль моих рук и по бокам. Достает из тумбочки презерватив и устраивается позади меня. Я слышу, как он разрывает обертку и дрожу от предвкушения.
— Мне нужно, чтобы ты держалась, — рычит он.
Я сжимаю изголовье, готовая к тому, что он хочет мне дать.
Джакс врезается в меня, наполняя, и я вскрикиваю от неожиданности и напора, но, когда он начинает двигаться, начинаю стонать. Джакс медленно растягивает движение на выходе, и резко толкается вперед. Руками крепко удерживает мою талию, регулируя силу и быстроту движения, подчиняясь своему желанию.
Хотя мы наслаждаемся этим, но то, что происходит, это не просто похоть. Джакс вымещает свое разочарование на меня за то, через что я нас провела. И все в порядке. Ему это нужно. Мне нужно это. Необходимо, чтобы двигаться вперед.
— Скажи это снова, — говорит Джакс между толчками.
Я смотрю назад, не зная, что он имеет в виду. Его взгляд встречается с моим. Его глаза наполнены тем, что я никогда не видела от него. Жадностью.
— Скажи это снова, — повторяет он, на этот раз мягко. Тогда я понимаю.
— Я твоя, — говорю я. Джакс не улыбается, но я вижу улыбку в его глазах. — И ты мой, — добавляю я.
И тут вижу, как его губы изгибаются.
— Да, я твой.
Истощенность и пресыщенность — лучшие слова, чтобы описать мое состояние прямо сейчас. Джакс не лгал, когда сказал, что не будет двигаться медленно, но во второй раз он был мягче, нежнее. И теперь у нас время для разговора.
Лежа на боку лицом друг к другу, с простыней, покрывающей наши обнаженные тела, мы говорим на темы, которые не могли озвучить раньше. Джакс рассказывает, как тяжело ему было смотреть, как я ухожу. Я рассказываю, как трудно было мне двигаться вперед. Обещаю, что когда-нибудь расскажу ему больше о Бене, о моем прошлом и надеждах на наше будущее. Джакс обещает ждать и выслушать, когда я буду готова. Я подробнее пытаюсь объяснить, почему мне так трудно признать свои чувства к нему.
Самое главное, мы постоянно говорим «я люблю тебя», чтобы компенсировать недели разлуки.
— Я никогда не устану слышать или говорить об этом, — говорит Джакс, смеясь после того, как я заметила, что мы звучим, как повернутые на любви.
Джакс укладывается на спину, прижимая меня к своему боку. Моя голова отлично покоится на груди Джакса, пока он рукой играет с моими волосами, периодически касаясь пальцами моей обнаженной спины.
— Я очень скучала по тебе, — тихо говорю я.
Чувствую, как он прижимается к моей голове губами.
— Я тоже.
— Я видела тебя. Несколько недель назад. — Я раскрываю карты.
Джакс поднимает голову с подушки и поворачивается лицом ко мне.
— Видела? Где?
— В ресторане. Я возвращалась со встречи и увидела тебя. — Вижу, как Джакс вспоминает прошедшие несколько недель. — Ты был с Джессикой, — тихо добавляю я.
Джакс широко распахивает глаза, наконец, вспоминая.
— У нас был деловой обед.
— Она определенно выглядела так, будто ты — ее дело, — говорю я и морщусь от того, как это звучит.
После всего, через что заставила пройти Джакса, я не имею права осуждать. Но ничего не могу с этим поделать. Смущенно прячу лицо в подушке. Джакс пальцами отводит мои волосы, и когда я пытаюсь спрятать лицо еще глубже, он вытаскивает подушку из-под меня, не давая скрыться.
Он усмехается, забавляясь. Даже при тусклом освещении спальни вижу, как сияют его глаза.
— Ты... ревновала?
— НЕТ! — Да. Ужасно.
— Ты уверена? Потому что... — Он проводит пальцами по моей брови.
Я делаю глубокий вздох.
— Отлично, да. Я видела вас и мне это не понравилось. Счастлив?
Его улыбка не может быть еще шире.
— Очень.
Я закатываю глаза и отворачиваюсь от него.
— О, перестань, — смеется Джакс, пытаясь перевернуть меня в свою сторону, но я отказываюсь двигаться.
Он осторожно прижимается обнаженной грудью к моей спине. Потом целует мои плечи, поднимаясь по шее прямо к уху, и я вздрагиваю от каждого прикосновения.
— У тебя нет причин ревновать, — бормочет он мне на ухо, захватывает зубами мочку и слегка ее сосет. — Нет никого, кроме тебя. С той ночи в баре не было никого, кроме тебя. — Его голос меняется от воспоминаний. — Ты выглядела такой испуганной той ночью. Потерявшейся. Тогда я это понял.