– Какой же он всё-таки милый, – обсуждаем между собой, совсем позабыв о том, что ты нам устроил в последнюю неделю уходящего года.
Да ты просто какой-то ласковый садист! Жёстко трахнул, зато потом по голове погладил…
Во втором семестре все преподаватели поменялись, но только не ты. В принципе, мы довольны, ведь с тобой здорово. Заканчивается карантин, и мы снова все вместе химичим в лаборатории, правда, уже в другой.
Во время перерыва, когда почти вся группа вышла, вдруг говоришь:
– Пойдёмте, посмотрите, во что превратилась двести шестьдесят третья после ваших стараний.
Мы с подругами следуем за тобой по коридору. Я шепчу:
– Там наверняка какой-нибудь ужас. Он по-любому нас троллит!
Специально отмыкаешь и распахиваешь дверь. Перешагнув порог, встаём как вкопанные: это точно та же аудитория? Парты расставлены, как и предписывает техника безопасности. Вытяжной шкаф освобождён от хлама и больше не подпирает доску – она висит на стене. Да и свободного места теперь стало вдвое больше.
С лёгкой улыбкой заинтересованно смотришь на наши ошарашенные лица.
– Помните, как мы с вами здесь в первом семестре мучились?
Что за?.. Ладно с этой реконструированной аудиторией!
Человеческое отношение – это же совсем не про тебя…
Мы, а я, в частности, поражены тем, что ты специально взял и показал нам плоды наших трудов, пускай мы и делали это за оценки. Да уже и не вспомнили бы об этом случае, если бы не ты.
– Приятно, когда твои старания ценят. – Внезапно роняю я, стоит тебе отойти в курилку. – Особенно, если это препод.
Я хоть и поражена твоим благородным жестом, но всё равно не верю, что твоё доброе отношение к нам носит искренний характер.
«Когда мы встречаем людей, о которых наслышаны и о которых уже успело сложиться определённое мнение, мы скорее склонны видеть в них воображаемое, а не то, что существует в действительности.»
© Ирвин Шоу «Хлеб по водам»
Я целиком и полностью отдаюсь своему творчеству, ведь оно стало моим наркотиком и спасением.
Несколько занятий подряд подгруппа, в которой занимаюсь я, посвящает синтезу производного анилина. И в самый ответственный момент наш одногруппник ненароком опрокидывает колбу, проливая почти всё её содержимое. Мы не злимся, а ржём, и ты тоже.
– У моей подруги, – начинаешь вполголоса, исправляя его косяк, и разговаривая так, чтобы тебя слышали только те, кто сейчас находится в непосредственной близости от тебя, – парень умудрился пролить весь тюбик лубриканта. Она говорила, что никогда в жизни так не скользила по матрасу… – Обращаешься к нашему мальчику: – Это я на будущее – будь аккуратнее.
Мысленно улыбаюсь – кто ещё из преподов нам расскажет жизненную историю о сексе, при которой что-то пошло не так, да и о сексе в принципе…
Идём с подругами за кофе – я буквально цвету, ведь ты подаёшь неплохие пошлые идеи для моих историй. Ощущаю на себе взгляд и невольно отрываю глаза от бумажного стакана с горячей жидкостью – это он. Парень кивает, увидев, что я взглянула в его сторону, и мне приходится кивнуть в ответ, тотчас же отвернувшись. Этого за глаза достаточно, чтобы убить моё хорошее настроение, навеянное общением с тобой. Даже спустя полгода он почему-то не может просто пройти мимо! Не сразу, конечно, но я понимаю: все мои старания, направленные на его изгнание из сердца, прошли даром. Многочисленные страницы выдуманных историй потеряли своё целительное действие.
Беру банку с фуксином и отмеряю несколько граммов для эксперимента. Справившись, передаю реагент девчонкам и обмываю руки. Мельчайшие крупинки зелёного порошка осели на тыльной стороне моей ладони и при контакте с водой проявились на коже ярко-малиновой сыпью. Тру мылом, а затем и содой, но как я ни стараюсь – краситель всё равно не выводится.
С одногруппницами следим за кипящей реакционной смесью через прозрачные стенки колбы. Ты подходишь проверить, нормально ли протекает синтез.
– Когда это сотрётся? – обращаюсь к тебе, показывая перепачканную руку.
– Через месяцок-другой, – констатируешь интонацией а-ля: это органика, детка! Въедливая и взрывная!
Показательно вздыхаю, надувая губы.