Практикум заканчивается, и ты осведомляешь нас о сдаче лабораторных работ на следующем занятии. Мы в замешательстве, ведь ещё никогда ничего тебе не сдавали. Узнав об этом за день до пары, нас охватывает волнение, а у меня сразу же портится настроение – занятие, которое я ждала две недели, завтра не оправдает моих ожиданий.
Предыдущая группа выходит от тебя разбитой и подавленной. Кроме единственной отличницы, что растерялась, пока отвечала тебе, больше никто не рискнул. Ты разозлился и дал им контрольную, которую, конечно же, никто не написал. И теперь они будут сдавать тебе зачёт по билетам.
– Ну что, идёмте обратно? – вздыхая, пытаемся шутить над сложившейся ситуацией.
Но шутки шутками, и мы всё же покорно идём в аудиторию.
Ты появляешься в дверях, и я замечаю, что за две недели на твоём слегка загоревшем лице появилась ухоженная щетина. Да, ты хоть и мерзавец, но до жути обаятелен.
Словно бы читаешь мои мысли в этот момент и решаешь подтвердить последнюю:
– У всех пятёрки за контрольные.
Каждый раз, решая данные тобой задания, я думаю, что после их проверки ты либо суициднешься, либо растворишь меня в кислоте за то, что я тебе там написала. Но в этот раз ты или проверял наши работы с закрытыми глазами, или вообще не проверял.
– Надеюсь, ваша группа не расстроит меня, как предыдущая.
Действительно, не так страшен чёрт, как его малюют – вопросы ты даёшь не такие уж и сложные. И я набираюсь смелости отвечать третьей. Пролистываешь тетрадь, на оформление которой я убила все выходные, и замечаешь:
– Ну хоть у кого-то уравнения правильные!
Подыскиваешь для меня задание посложнее, и я теряюсь, прочитав его. Я зажата в тиски и лишена эмоций, вызванных в данный момент таким тесным контактом с тобой – обязательно дам им выход, но позже.
Ты ёрзаешь на стуле, ожидая хоть какого-нибудь действия от меня. Я теряюсь ещё больше и стрессую. Но ты, завидев панику в моих глазах, неожиданно выдаёшь:
– Ты сможешь!
Что? ЧТО?
Я не тупая в твоём понимании? Ты веришь в меня? Откуда тебе знать, справлюсь ли я, если пропустила все лекции в обоих семестрах и даже о соединениях таких не слышала? Но ты настойчиво повторяешь эти слова ещё несколько раз, силясь убедить меня в собственных способностях.
Начинаешь задавать наводящие вопросы, дабы хоть как-то раскачать меня. У меня появляются мысли – ты помогаешь мне. Потом отвлекаешься, предоставляя мне возможность подумать самой. Затем снова смотришь в упор и опускаешь шуточки. И тут меня просто прорывает – я начинаю хихикать, как дурочка. Но в конце концов, неожиданно для самой себя нахожу правильный ответ, и ты засчитываешь его.
Принимаешь работы у остальных, задавая сложные вопросы. Наш одногруппник пытается подсказать отвечающим со своего места, на что прерываешься:
– Дорогой мой, я к тебе сейчас подойду, нежно-нежно обниму, и ты выйдешь из этой аудитории!
Я демонстративно подсказываю, стоя чуть ли не над твоим столом – однако ты упорно делаешь вид, будто не замечаешь этого.
Повторяю материал, который планирую ответить. У меня вдруг появляется ощущение, будто я и правда понимаю органику, и впервые за все два года обучения довольна местом, где учусь.
Во второй раз я отвечаю уже не одна – нас сразу трое. Креплюсь, слыша, какие вопросы ты даёшь одногруппницам, и дожидаюсь своей очереди. Сижу почти вплотную к тебе, и пока ты не смотришь, любуюсь твоими изящными руками: пропорционально широкими ладонями с выпирающими на них венами и ухоженными ногтями. Наконец наступает и моя очередь – секунду смотришь на меня, и я смотрю в твои глубокие зелёные глаза. Разрываешь зрительный контакт, приступив к поиску задания, но внезапно оборачиваешься, мгновение всматриваешься в мои и подмечаешь, не отрываясь:
– Взгляд такой осуждающий…
Это мой обычный взгляд. И кого-кого, но тебя мне уж точно осуждать не за что. Даёшь пять тестовых вопросов – я решаю три, и ты засчитываешь работу.
«Человеку свойственно быстро забывать свои лучшие минуты. Вслед за мгновением высшего творческого наслаждения, оргазма или чарующего сна наступает забвение, амнезия, утрата памяти. Ибо в моменты прекрасных снов или в минуты воплощения высшего животворящего начала – зачатия ребёнка – всё наше существо поднимается по лестнице жизни на несколько ступеней выше самого себя. Не в силах долго оставаться на такой высоте, мы, возвращаясь к реальности, стараемся поскорее забыть эти мгновения наивысшего просветления. За свою жизнь мы не раз бываем в раю, но помним всегда только изгнание из рая.»