Элдридж клялся, что он ничего не получал и не продавал, – и напрасно.
Это была казнь, и Бодан ее видел.
Один из Сальваторе перевернул труп Элдриджа ногой. «Цветочки», – некстати вспомнил Бодан. И, не выдержав, упал на колени, сдерживая подступающую рвоту.
– А это что за хрен?!
Под дулами пистолетов Бодан выплевывал признание за признанием, разом выложив Сальваторе чуть ли не всю свою жизнь. «Только не трогайте», – звучало через каждое слово.
– Не трогайте меня, – жалобно закончил он.
И внезапно осознал, что один из гангстеров смотрит на него без злобы.
– Это ж Бодан, – сказал он двум другим. Очень просто сказал, даже дружелюбно. – Нам как-то трапперы про печеньки рассказывали. И про говорящую крысу.
Бодан узнал не лицо, а приметную, идиотскую наклейку Hello Kitty на рукояти пистолета – только теперь оружие было другим.
– Андерс, – выдохнул Бодан, хватаясь за сердце. – Черт бы тебя побрал, Андерс. Я действительно испугался!
– Да я удивлен, что штаны еще сухие, – хмыкнул знакомый и обернулся к товарищам. – Эй. Кажется… Кажется, господин Сальваторе просил нас, кроме всего прочего, найти замену этому сраному ублюдку, – он кивнул на труп.
А потом – на Бодана.
И Бодан подумал, что это лучший день в его жизни.
– Запугивание прошло успешно, – пискнул он. – Я весь ваш.
И все было бы совсем хорошо, если бы позади не раздалось протяжное и нестройное «Бод-да-ан!»
Андерс, с непередаваемым выражением лица, ругнулся – «Ну, нет же, Бодан, мать твою, я только…» – и прицелился куда-то за его спину.
– Нет! – пронзительно выкрикнул Бодан, вскочив.
Он подбежал к найденышу и заслонил того, на всякий случай зажмурившись. Потом, осознав, что никто не стреляет, развернулся и прижал парня к себе, успокаивающе гладя того по спине.
– Не стреляйте, – попросил он. – Это… Это мой сын.
Пальцы туго соображающего паренька сжались – неужели что-то понял? – на его плечах, и он забубнил что-то про колдовство. «Да-да, – согласился Бодан. – Это магия. Колдовство и бум, да-да…»
– Нихрена ж себе, – высказался Андерс.
Гангстеры убрались из «этого бардака», пообещав зайти скоро и подробно проконсультировать Бодана насчет его новой должности.
– Сын? – спросил найденыш, пытаясь заглянуть за его спину.
– Сын, – кивнул Бодан, приходя в себя. – Ничего, мальчик, мы с тобой тут так хорошо заживем… Вот увидишь. А туда не смотри.
– Там Эл… Ч-что с Эл-л?
Бодан будто снова увидел изувеченное лицо Элдриджа.
– Цветочки, – нервно усмехнулся он, заставляя чудика смотреть только на себя.
Лицо «сынка» расплылось в широкой восторженной улыбке.
– Колдовство! – заговорщицки шепнул он, разводя руками.
И Бодан смог улыбнуться в ответ.
========== Так, как должно (Авелин, Донник, Изабела) ==========
Ее звали – Авелин. А-ве-лин, вот так вот выспренно и звучно. Как будто не потертая куртка на плечах, а тяжелая броня старого образца, со стальными наплечниками и модифицированной кирасой; как будто вместо дробовика у нее в руках долбаный меч.
Мэру Аскорти она сразу не понравилась, и поняла это по недоброму взгляду. И довольно быстро чувства стали взаимными.
Сначала была Руни. Старая женщина, всеобщая любимица, как оказалось, когда-то задолжала мэру небольшую сумму денег. Небольшую для него, конечно, а для старушки – почти неподъемную. Тогда ее долг выплатил местный шахтер, но арендная плата за убитую халупу продолжала расти, и Руни по-прежнему едва сводила концы с концами…
Потом Авелин напоролась на безобразную драку в салуне «Маламут». На резонный вопрос «Куда смотрят мэр и шериф?» хозяйка заведения, Лу, лишь выразительно скривилась. И поставила Авелин бесплатный стаканчик виски в благодарность за растащенных по углам шахтеров.
Оглядев салун, Авелин тогда подхватила одного из драчунов, помогла тому вправить на место нос и довольно легко втерлась в доверие. Обаятельной она никогда не была, но на простых работяг действовали ее… скажем так, манеры. «Личный шарм», как выражались некоторые знакомые.
Так, выпивая за знакомство, мимоходом извинившись за разбитое лицо, Авелин и узнала, что шериф Реддинга сейчас лежит с раненой ногой, а мэр смотрит разве что себе в карман. Реддинг был предоставлен сам себе и медленно тонул в наркотиках, поставляемых из гнилого Нью Рино.
Не то чтобы Авелин горела за справедливость… Ну, точнее, она бы этого не признала. Просто были правильные вещи и неправильные, а у нее хватало сил исправить хоть что-то. Бетани – хорошая девчушка, попавшая в дурную компанию, – смеялась и называла Авелин рыцарем. Позже Авелин столкнулась с настоящими рыцарями – паладинами Братства Стали, – и даже выбила одному из них челюсть. Паршивые ублюдки, которым плевать на все, кроме своих драгоценных технологий. Воровали бы людей, ставили бы на них опыты – и ничем не отличались бы от Анклава. Единственную справедливость Авелин иногда наблюдала только со стороны полиции НКР и некоторых охранников в других городах. Немного – но на это можно было ориентироваться.
И она ориентировалась, не всегда осознавая, что ориентиром становится она сама. Для кого-то. Изредка. Но это уже что-то значило.
Женщина за стойкой бара, сидевшая рядом с Авелин и шахтером, назвавшимся Донником, протерла глаза и потянулась. Пышная грудь едва не выпрыгнула из разреза потасканной туники, приковав взгляды окружающих.
– Лу! – позвала женщина, пьяно колотя ладонью по столешнице. – Налей-ка еще! Чего мне тут, с пустой кружкой сидеть, что ли?
Лу без лишних слов сгребла горсть мелочи и достала бутылку.
– А я видела, как ты их раскидала, – сказала женщина, сделав глоток.
– Я думала, ты спала.
Авелин не умела скрывать своих чувств, но на отвращение, прозвучавшее в голосе, пьянчужка никак не отреагировала.
– Нет, я хотела посмотреть. – Она повернулась к Авелин и смерила ту оценивающим взглядом. – Хорошо вышло. Люблю сильных женщин. – Она хлебнула еще и добавила, с досадой, тихо и зло: – Последняя из таких угнала мою машину.
Очевидно, предавшись воспоминаниями, женщина допила остатки и требовательно помахала кружкой.
– Вы позволяете шлю… своим девочкам так напиваться? – негромко поинтересовалась Авелин у хозяйки салуна.
Донник коротко рассмеялся, Лу улыбнулась и покачала головой.
– Изабела, если не лежит пьяной и не прикидывается спящей, здесь у нас вместо вышибалы. В прошлый раз она разнимала этих засранцев, – беззлобно сказала Лу, кивнув в сторону Донника.
– Это все Лягушка Мортон, – Донник виновато покачал головой. – Его люди делают что хотят. Некоторые из наших уже переметнулись к нему. А остальным глубоко плевать. И на Мортона, и на чертов винт, который поставляет сюда Нью Рино. Идиоты.
– Тебя я даже не виню, – призналась Лу. – Хотя стоило бы устраивать разборки вне моего заведения. Но все-таки приятно видеть твою необдолбанную рожу, так что… – она печально усмехнулась. – Так вот, дорогая, возвращаясь к Изабеле… Хорошо бы мне такую девочку, – в ее глазах мелькнула злость. – Тогда, может, этот ублюдок прекратил бы бросаться на них с ножом.
– Кто?
Лу внимательно посмотрела на нее. Донник потер лоб, пряча взгляд. Изабела заинтересованно склонила голову – с внезапной осмысленностью во взгляде.
– Сын местного судьи, – поморщилась Лу. – Келдер. В прошлый раз Дюран измочалил его до полусмерти, но охоту это не отбило. А сейчас Дюран слишком замордован со своей шахтой и прочим… Ох, я его не виню.
– Давайте к делу, Лу.
– К делу, точно… Келдер. Я перестала его сюда пускать, но теперь он подстерегает девочек на улице. И не только моих! Лия вернулась неделю назад, живая, но… Никто ничего не видел, но кто еще мог сотворить с ней такое?